Фашизм: идеология, политика

Однако главное значение расовой теории заключалось, конечно в том, чтобы «обосновать», оправдать кровавый план завоевания фашизмом мирового господства. Еще до прихода фашистов к власти проповедники «фёлькише» (от слова Volk — народ) выдвинули тезис о мнимом превосходстве германской культуры, «германского духа» над бездушной либеральной цивилизацией остальных западноевропейских народов. Опираясь на этих своих идейных предшественников (у которых нацисты позаимствовали многие ритуалы и символику, в частности знак свастики), фашисты трактовали понятие «народ» как сугубо расовую культурно-биологическую и мистическую общность, всегда находящуюся во враждебных, антагонистических отношениях с другими подобными общностями. Эта вражда, подчеркивали фашистские идеологи, отнюдь не является продуктом объективных антагонистических социальных отношений, наоборот, сами эти отношения — порождение вражды, которая коренится в духовной субстанции «народа» и со временем достигает крайней степени интенсивности, приводя к войне между «народами».

В фашистской идеологии и практике борьба за сохранение чистоты расы становится, подчеркивает Р. Бурдерон, «мощным мобилизующим фактором, ибо она является насущно необходимой для самого индивидуума. Перед липом угрозы вырождения расы, а следовательно, и входящих в нее индивидуумов каждый немец отстаивает свою собственную жизнь. С биологической точки зрения интересы расы и интересы индивидуума единое целое. Следовательно, перед лицом общности крови стирается всякое чувство принадлежности к той или иной определенной группе ...исчезает всякое ощущение чужеродности в отношении немца иной социальной принадлежности. На основе кровных уз образуется народное сообщество»[289].

Посредством биологизации и мифологизации понятия «народ» фашисты преследовали цель представить в глазах немца политику монополий, политику господствующего класса как миссию расы, к которой он сам принадлежит; им важно было добиться, чтобы подчинение и угнетение рядового немца правящей капиталистической олигархией выступало бы как свободное, добровольное служение делу собственной расы, собственной нации, собственного народа. Человеконенавистнические деяния немецкого империализма становились в таком случае, в сущности, законом природы, заповедью расы. Подчинение диктату монополий выступало бы для немца как формирование «сообщества», упрочивающего его собственное положение, возвышающего его. Пусть концерны угнетают, эксплуатируют, разоряют немца; он знает, кто «виновен» во всем: «низшие» расы; против них он и должен бороться.

Наряду с таким иррациональным видением «народной общности» немцу вдалбливали в голову, что он — представитель высшей, господствующей расы, что лучшая раса имеет абсолютное «право» господствовать, что она должна установить и сохранить без каких-либо колебаний свое господство над «низшими» расами. Причем что касается средств борьбы, то во имя интересов расы все дозволено.

Как отмечает Р. Бурдерон, «расизм дает положительную возможность отвергнуть классовую борьбу, реинтегрировать в национальное сообщество массы, особенно рабочие массы, поддавшиеся на приманку интернационализма, и возложить на сообщество, в котором отныне царит согласие, основную (империалистическую) миссию. С точки зрения негативной он дает возможность найти ответственных за ныне царящую бедственную ситуацию, играющих роль козлов отпущения, на которых возлагают вину за все грехи человечества (в расистском понимании). И таким образом, он дает возможность разделаться с ними и тем самым открыть лучезарный путь к дальнейшему гармоничному развитию высшей расы. Так, расизм обретает черты универсальной категории»[290].

Представителями «низших рас» и «врагами», которых надо уничтожить, объявлялись в первую очередь французы, славяне, евреи. Особую ненависть нацисты питали к славянским народам. «После столетий хныканья о защите бедных и униженных наступило время, чтобы мы решили защитить сильных против низших. Это будет одна из главных задач немецкой государственной деятельности на все время — предупредить всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами дальнейшее увеличение славянской расы. Естественные инстинкты повелевают всем живым существам не только завоевывать своих врагов, но и уничтожать их»[291], — вещал Гитлер. И далее снова и снова Гитлер твердил: «Моя миссия — уничтожить славян... Славянство представляет собой биологический вопрос, а не идеологический... К России нельзя подходить с юридическими и политическими формулами, так как русский вопрос гораздо опаснее, чем это кажется, и мы должны применить колонизаторские и биологические средства для уничтожения славян»[292].

Расистский бред фашистских заправил нашел свое кульминационное выражение в проповеди и практике антисемитизма. Антисемитизм, жестокое истребление евреев были в фашистской Германии государственной политикой, проводимой как официально, так и путем подстрекательства к массовым и индивидуальным расправам с евреями.