Фашизм. Тоталитарное государство

Неподалеку от Нюрнберга — «города партийных съездов», возникает еще один центр архитектурных устремлений национал-социализма. Здесь спроектирован профессором Руфом зал съездов НСДАП, который должен был стать самым большим в мире — ширина 88 метров и вместимость — 60 тысяч человек (178—256). Опять-таки в целях укрепления культа нацистской партии разработан проект монументального здания Высшей партийной школы НСДАП имени Адольфа Гитлера в Химзее (архитектор Герман Гислар). Этот комплекс, равный по величине целому городскому микрорайону, разработан с учетом всех достижений тогдашней архитектуры.

Самый большой эффект в разжигании партийного культа дают ежегодные празднества во время проведения партийных съездов. Церемонии в Нюрнберге производили на присутствующих неизгладимое впечатление. Приведем цитату из «Доклада о встрече политических руководителей во время партийного съезда в 1936 году», опубликованного в «Нидерертишестгеблатт» 12 сентября 1936 года.

«Цеппелинвизе лежит в мерцающем свете, пока мы поднимаемся на главную трибуну. Снаружи — море света, он разбивается о стены, на которых знамена национал-социалистского движения на протяжении километров высвечиваются в темной ночи. Квадрат Цеппелинвизе разрезают 20 прямых колонн, в которые выстроились 140 тысяч политических руководителей. В разрываемой фейерверками ночи плещутся бесконечные флаги со свастикой. Цеппелинвизе уже кажется теперь такой маленькой. Трибуны не вмещают огромного потока людей, который непрерывно увеличивается. Поющие школьники подходят все ближе, народная молва назвала их «певчими птицами». Поступь размеренна, осанка и походка безукоризненны. Это элита подрастающего партийного поколения выстраивается перед главной трибуной.

Далекий гул нарастает, он все ближе и ближе. Это фюрер! Имперский руководитель по организационным вопросам д-р Лей представляет ему построившихся мужчин. И тут — большой сюрприз. Один из многих. Как только Адольф Гитлер ступает на Цеппелинвизе, загораются 150 прожекторов Люфтваффе, они установлены по всему периметру стадиона и накрывают его огромным куполом света. На миг воцаряется гробовая тишина. Неожиданность полная. Никогда раньше не было ничего подобного. Могучая готическая башня из света поднимается над широким полем. Прожекторы горят сине-фиолетовым светом, между их световыми конусами висит черный покров ночи. 140 тысяч человек — столько умещается здесь — не могут оторвать взгляда от этого зрелища. Сон это или явь? Мыслимо ли вообще что-либо подобное? Башня из света? Но у собравшихся нет времени на размышления, так как они уже поражены новым зрелищем, может быть, еще более красивым и захватывающим.

Д-р Лей объявляет о приближении знаменосцев. Пока еще ничего не видно. Но вот напротив, с южной стороны, они выплывают из черной ночи. Они идут семью шеренгами в коридорах выстроенных колонн. Знаменосцев пока не различить, виден только широкий волнующийся красный поток, чья поверхность блестит золотом и серебром. Он приближается медленно, как огненная лава. Но в этом медленном приближении чувствуется динамика. ... 25 000 знамен, это 25 000 местных организаций, округов и предприятий со всего рейха, которые собираются под знаменами. Каждый из этих тысяч знаменосцев готов отдать жизнь, защищая знамя. Среди них нет такого, для кого знамя не было бы последним приказом и высшим долгом.

Марш закончился. 140 тысяч утонули в море блестящих наконечников, знамена стояли, словно густой лес, войти в который можно только с риском для жизни. Песня-присяга взметнулась ввысь в бесконечный конус света.

Это как большая молитва, на которую мы здесь собрались, чтобы получить новые силы. Да, вот он, молитвенный час движения, защищенный морем света от мрака ночи.

Руки вскидываются в приветствии, которое в этот миг относится к жертвам движения и войны. Говорит д-р Лей: «Мы верим в одного-единственного Господа Бога, который правит нами и охраняет нас и который послал нам Вас, мой фюрер». Эти последние слова организационного руководителя партии 140 тысяч присутствующих сопроводили долго не умолкающими овациями.

Тогда Адольф Гитлер вступает в диалог со своими верными людьми; в диалог, который может вести со своими подчиненными один-единственный человек в мире, один-единственный вождь, который знает своих последователей, знает их заботы и нужды, поэтому объединяет их там, где они должны быть объединены» (151—225).