Фашизм в Англии

Я — студент Шеффильдского университета. Не принадлежу ни к какой политической партии… Билет на доклад сэра Освальда Мосли мне дал знакомый студент. Сначала нарушения меня просто раздражали. Потом меня возмутили слова Мосли: «Этим нарушителям нас не запугать». Я сказал, имея в виду публику: «Нас тоже не запугали, нас просто дурачат». Тут же ко мне подлетели шесть фашистов, схватили меня и сбросили через барьер прямо на арену. Я упал с высоты около десяти футов и на минуту лишился сознания. Когда я очнулся, другие фашисты, поджидавшие внизу, вывели меня из помещения в какой-то двор. Появились еще «распорядители», и когда меня швырнули на землю, вокруг меня было не меньше двадцати человек. Я был совершенно беспомощен, и они сейчас же стали избивать меня; били по голове и по всему телу.

Я видел, как один из них замахнулся и ударил меня свинчаткой; я тут же почувствовал, что заливаюсь кровью. Кто-то наступил мне на палец руки, я до сих пор им не владею. Ударом в рот у меня выбили вставные зубы. Избив меня, фашисты выкинули меня на улицу. Я был оглушен и шатался как пьяный; какой-то прохожий оказал мне помощь… Он привел меня в дом врача, где мне промыли раны. Врач напоил меня чаем, дал мне отдохнуть, а потом привез в больницу».

Сэмюэль Майзель, Хай-стрит, Стрэтфорд.

«Я пошел в Олимпию, по собственному желанию; у входа чернорубашечники дали мне билет. Войдя в огромный зал, я занял удобное место на одной из галерей. Не успел я сесть, как на другой галерее люди стали перебивать оратора. Их немилосердно избивали.

Мне стало так противно, что я уже собирался уйти, но тут недалеко от меня раздался возглас: «Это не новая война, а борьба за существование!» К нам двинулось человек двадцать чернорубашечников; рядом со мной сидели две женщины, я видел, что им грозит опасность. Я ударил одного из чернорубашечников, который уже занес на них руку. Тогда на меня накинулось человек пятнадцать, ударили меня по лицу, разбили губы и сбросили с лестницы. Внизу уже поджидала другая группа, меня выволокли в коридор, где двое держали меня за руки, двое за ноги, а остальные избивали. Я потерял сознание. Очнулся я на улице, где стоял, держась за какую-то ограду. Я с трудом сделал несколько шагов и увидел полисмена, у которого спросил, где ближайшая больница. Он резко ответил: «Не знаю!» Я двинулся было дальше, но идти не мог.

Ко мне подошли два молодых человека и спросили, что со мной. Я им рассказал все, как было. Они доставили меня на пункт первой помощи, где мне сделали перевязки, потом меня отвезли в больницу (Сент-Мэри Эббот)».

Герберт Дойл, Пэрсирод 51, Кильберн (Лондон).

«Рабочий, сидевший недалеко от меня, стал шуметь, и несколько фашистов решили выкинуть его из зала. Вмешались другие рабочие, тогда фашисты почему-то набросились на двоих из них и на меня. Каждого из нас схватили семеро фашистов. В свалке я тут же потерял из виду товарищей по несчастью. Меня сбросили с лестницы на другой этаж, потом двое схватили меня, а остальные стали бить кулаками. Я сделал вид, что потерял сознание, и они на время успокоились. Когда я открыл глаза, один из них спросил, как я себя чувствую, я ответил: «Недурно». Тогда он ударил меня башмаком по губам. Больше я ничего не помню до того момента, когда очнулся о машине, увозившей меня в амбулаторию. Мне рассказали, что меня подобрали в каком-то подъезде, где я лежал весь в крови, без шляпы, без пояса и без денег. На губу мне наложили шов, колено промыли и перевязали. Все тело и голова у меня были в шишках и страшно болели. Я поднялся на ноги только поздно вечером, когда почти весь транспорт прекратил работу, и домой пришлось идти пешком. В амбулатории мне дали 4 пенса на автобус. Мне 18 лет».

Уильям Уэйнрайт, Челси (Лондон).

«Двое молодых людей, сидевших ряда на три позади меня, громко выразили свое несогласие с каким-то положением Мосли.

Их сейчас же захлестнула целая волна чернорубашечников, которые стали их жестоко избивать Той же участи подверглись еще несколько человек, тоже нарушивших тишину. В избиении принимали участие чернорубашечники, сидевшие в публике. Но опаснее всего были распорядители, из которых многие были в перчатках.