Фасс! О юных собаководах

— Отведите щенков в сторону, а то теперь Трос им задаст.

Ваня потянулся, открыл глаза и вскрикнул. Он не ожидал увидеть Троса и решил, что это медведь.

— Ванюша, как тебе не стыдно, а говорил, будешь пограничником, — успокаивала его Лана. — Это же Трос, он тебя нашел.

Мальчуган заплакал.

— Я кричал, кричал, звал, звал, а вы все ушли, — проговорил он наконец сквозь слезы.

— Не плачь, Ваня, вот тебе тапки, надевай и бежим, а то в лагере переполох, — торопила его Лана.

— Как это он заблудился? — спросил Вовка.

— Никто не заметил, что он остался в лесу, — рассказывала Лана, — а когда сели обедать, звеньевая начала его искать. По всему лагерю бегали — нигде нет. Я пошла в комнату младших, взяла подушку с кровати Вани — и к Тросу; дала ему понюхать, и он сразу, еще с лагеря, взял след. Я говорила о Тросе нашему вожатому, а он даже внимания не обратил, а пошел со старшими ребятами по лесу искать. Неужели, — обратилась она опять к Ване, — ты горна не слышал?

— Нет, не слыхал. Я разделся и хотел купаться. А вода страшная, глубокая. Начал искать, куда белье положил, и не найду, — всхлипывая, говорил Ваня. — Тогда я стал искать, как пограничники ищут, пополз под елями, а потом меня кто-то уколол, а в лесу как зашумит!..

— Ну, ладно, не плачь, пойдем быстрее. — И они снова вышли на берег пруда.

— Знаешь что, Лана, — предложил Вовка, — тут хорошо собак выкупать, глубина-то какая!

— Ну, конечно, мало вам проточной речки, так в стоячем пруду надо купать? Еще чем-нибудь заразите! — набросилась Лана на сконфуженного Вовку.

— Ну, я просто не подумал, Ланка, чего ты?

— Всегда надо думать, это тебе не игрушка, а собака.

— Влетело? — весело подмигнул Дима.

Трос нашел Ваню в лесу.

— Подумаешь, было бы от кого!

— Лана, а с ней Ваня! — радостными криками встретили на опушке пионеры Лану.

На вечерней линейке Лана рапортовала о том, как Трос шел по следу и нашел спящего Ваню.

Таймыра больна

Дима ходил, как говорится, мрачнее тучи. Даже тетя не смеялась над ним. Вовка взял Шустрого и пошел в лагерь. Там он вызвал Лану.

— Ланка, пойди к нам: Тайма помирает.

— Что ты? — перепугалась Лана. — Отчего?

— Видишь, жара какая. Мы вчера очень поздно купались, а потом сразу пошли спать, а ночью был сильный ветер.

— А собаки ночевали мокрые?

— Ага.

— И сейчас у Таймыры насморк и глаза гноятся?

— Ну да!

— Уши и нос горячие?

— Да ты ее видела, что ли?

— На животе есть сыпь?

— Ну, есть.

— У нее чума, — определила Лана. — Теперь и Шустрого заразишь. Иди на берег и сиди там, пока я не приду.

И Лана со всех ног кинулась к даче.

Дима на корточках сидел перед Таймой и старался влить ей молока.

— Ой, Ланочка! — жалобно проговорил он.

— Не нюнь! — прикрикнула она на него. — Это у нее не только от простуды; сколько раз тебе говорила: не давай ей играть с чужими собаками. Вот теперь и расплачивайся. Не пьет?

— Нет.

— Возьми у тети яиц и градусник захвати.

Когда Дима принес требуемое, Лана приподняла Таймыре сбоку губу и влила ей в рот сырое яйцо. Таймыра судорожно глотнула и облизнулась.

— Еще? — спросил Дима.

— Хватит, — деловито сказала Лана, — сейчас мы ей градусник поставим. Отведи ей хвост в сторону. Вот так, хорошо.

— Таймочка, дурочка… — гладил Дима голову Таймы.

— Не Тайма дурочка, а владелец у нее неудалый, — не успокаивалась Лана. — Тысячу раз говорили, что купать надо в солнечную погоду, потом хорошо дать побегать, чтобы собака просохла, а вы… Тоже горе-собаководы!

— Ну, как дела? — подошел отец Димы.

— Сорок градусов! — посмотрела на градусник Лана. — И врача-то тут нет нигде! Вот что, Дима, давай отнесем ее в комнату.

— Она сама может итти.

— Ну, ладно, веди, а я сейчас. — И Лана бегом пустилась к лагерю.

Через некоторое время она вернулась с бутылкой карболки.

— Надо дезинфекцию сделать, а то Шустрый может заразиться.

— А о людях не думаете? — послышался тетин голос.

— Люди от собаки заразиться чумой не могут, — заявила Лана.

— Ты все знаешь!

— Это каждый культурный человек знает. Во всяком случае, должен знать! — отрезала Лана.

— Что же теперь делать? — прервала их спор мама. — Ведь нельзя собаку без помощи оставлять.

— А знаете что? — повернулась к маме Лана. — В Москву ее в таком виде все равно везти нельзя, врача тут нет, одно спасенье — это держать ее на солнышке и хорошо кормить, чтобы она не ослабла.

— Так она же ничего не ест!

— Надо насильно вливать ей яйца, молоко. Только пускай Вовка к ней не подходит. Шустрого не надо близко подпускать к тем местам, где была Тайма, а ты, Димка, не подходи к Шустрому.

— Карантин, одним словом, — засмеялся Вовкин папа.

Все предосторожности были напрасны. На третий день у Шустрого потекло из носа и из глаз. Но он не терял своей веселости и прекрасно ел. Вовка не унывал.

Таймыра проболела больше двух недель. Особенно тяжелы были три-четыре дня. За это время Дима почти совсем не спал. Ночью он вливал Таймыре в рот питье. Тетя давала мясной фарш, и Тайма нехотя ела его. Глаза Дима промывал ей раствором борной кислоты.

Наконец опасность миновала, и Таймыра, еще очень слабая, начала понемногу играть и бегать.