Фасциатус (Ястребиный орел и другие)

Я забарабанил рукой по крыше кабины, Хыдыр–Ага затормозил. Соскочив с борта кузова, я на бегу соображал, что в брачный сезон рядом может оказаться и еще змея, а то и не одна, и старался внимательнее смотреть по сторонам. Но, пока я нес­ся вприпрыжку к кусту держидерева, к которому проползла гюрза, она уже исчезла, еще раз заставив меня испы­тать знакомое уже ощущение: все вокруг ― это их дом, а не наш. Всякий раз, когда мы не прибегаем к силе, они здесь ре­шают, а не мы, надо нам встречаться или нет. Потоптавшись впустую вокруг колючего прозрачного кустика, я вернулся на дорогу и, придерживая бинокль на груди и магнитофон на поясе, полез назад в кузов. В этот момент все и произошло.

Согласитесь, это очень интересно, как некоторые мгновения отпечатываются в памяти, ― словно фотографии, кото­рые, будучи однажды снятыми, потом годами ви­сят над столом перед глазами. Так получилось и на этот раз. Зацепившись руками за шершавый борт грузовика, я поставил пыльный кирзовый сапог на горячее, пахну­щее перегретой резиной коле­со, подтянулся, чтобы запрыгнуть в кузов, и, когда солнце резануло поверх борта прямо по глазам, инстинктивно отвернул голову и в этот момент увидел двух птиц.

2

В воз­духе реют чайки и крачки, пронос­ятся ко­сяки пеликан­ов, колпик­ов и карав­аек, куда‑то тороп­ятся се­рые, красные и бе­лые цап­ли, мечутс­я взад и вперед ко­сяки различн­ых уток; из камыш­ей донос­ятся гоготан­ие ди­ких гу­сей, ржа­ние пога­нок, сто­ны лысуш­ек, как бы негодующ­ие кри­ки султан­ок… крякан­ье уток, пе­ние камыш­евок, звонкое трещан­ие Prin­ia, свист ремез­ов и уса­тых си­ниц. И как хорош­о здесь, в камыш­ах, сре­ди мас­сы воды, в горя­чем воздух­е, в кругу своих пернат­ых дру­зей!

(Н. А. Зарудн­ый, 1900)

Пти­цы ― это не животн­ые. Они произо­шли от летающ­их рыб…

(Из от­вета абитуриент­а на вступительн­ом экзамен­е)

Чтобы стала понятна необычность ситуации, скажу два слова о том, насколько это особое дело ― наблюдение птиц в природе. Большинство из нас, видя птиц каж­додневно, не обращает на них внимания. Для тех же, кто занимается орнитологией, именно птицы олицетворяют собой самые разные проявления окружающего мира.

Первый, необходимый и крайне ответственный этап любой орнитологической ра­боты ― это определение птиц, которых вы наблюдаете.

Помимо важности для научных исследований оно само по себе для многих может быть увлекательно как спорт или азартная игра. Этим объясняется тот факт, что лю­бительское наблюдение и определение птиц («бёрдвотчинг») стало сегодня одним из наиболее популярных видов отдыха и туризма, объединив миллионы любителей по всему миру. Порой оно приобретает весьма экстравагантные формы: множество лю­дей в разных странах готовы пересечь полмира и платить потом тысячу долларов в день за возможность посмотреть на маленькую невзрачную птичку, живущую где‑ни­будь в кустах в интересном для наблюдателя месте…

Проводится это определение по целому набору признаков. Их полное перечисле­ние неизбежно утянет нас в тоскливые для непосвященного глубины традиционной зоологии, интересной далеко не всем, поэтому ― коротко о главном. Нужно подчас мгновенно (птицу нередко видишь лишь секунду) оценить размер ее тела, пропорции и форму хвоста, крыльев, шеи, головы и клюва; детали окраски; то, как птица сидит или двигается; характер ее криков, позывов и песни. Различия между отдельными видами очевидны и неспециалисту, определение же некоторых из них требует колоссальной дотошно­сти и опыта.

День за днем, месяц за месяцем вы накапливаете этот опыт, раз за разом сверяя наблюдаемое в бинокль с иллюстрация­ми в определителе, собственными зарисовка­ми, описаниями из разных книг; фотографируете, надиктовывае­те и записываете на­блюдаемое. Позже, уже при известных навыках, вы узнаете птицу по облику ― некое­му совокупному обобщению всех этих отдельных деталей, мгновенно высвечи­вающему в вашем сознании либо на­звание вида, либо то непонятное, что мешает его однозначно определить. И если вы работаете в том или ином регионе достаточно долго, то в один прекрасный момент достигаете того заветного рубежа, когда опреде­ление видов как таковое перестает быть камнем преткновения, что предоставляет вам новую степень свободы в работе.