Фата из дождя

– Глупая, глупая Валька... Я же ревновал тебя! Забудь. Мне, например, еще тогда, сразу было ясно, что Тарасов – сволочь та еще.

– Он хороший!

– Хороший... Только где он сейчас?

Илья вдруг отпустил ее, сел рядом. За окном плыли облака, летел легкий тополиный пух.

– Ванечка... – пробормотала Валя и тихонько заплакала. Она совсем недавно смогла плакать – до того она словно брела по раскаленной, иссушающей душу пустыне, где не было ни капли воды.

– Перестань. Он того не стоит.

– Нет, ты не понимаешь... – Она икнула, Илья дал ей выпить чаю из своей чашки, и она послушно глотнула несколько раз, стуча зубами о край чашки. – Ты ничего не понимаешь... Я жить не хочу...

– Чушь собачья. Между прочим, если ты не будешь жить, то я тоже умру, – злорадно сообщил он. – Хорошо тебе будет на том свете, если ты узнаешь, что еще одного человека уморила?

– Не надо... ты сам чушь говоришь!

– Нет, это правда.

– Я не верю...

– В общем, так, Валя Пирогова, – хмуро произнес Илья. – Ты должна стать моей женой. Раз ты все равно собралась помирать, то хуже уже не будет. А в этом случае хоть один человек будет счастливым...

– Ты? – недоверчиво спросила она сквозь слезы.

– Да, я.

– Ты же меня ненавидишь... – растерянно повторила она, уже не зная, чем ему возразить.

– Дурочка, я тебя люблю! – закричал Илья.

Далее события развивались каким-то странным образом. Валя не дала Илье какого-то определенного ответа – она сама не знала, как ей дальше жить, но почему-то он почти каждый день стал появляться у нее дома. Одновременно пропала Лида – перестала звонить, и все. В этом не было ничего странного – ведь Лида любила Илью, а теперь он для нее был потерян навсегда.

Лида объявилась позже, к осени. Она сказала Вале, что была очень обижена на нее, но теперь все обиды в прошлом.

– Чего обижаться, когда с самого начала было ясно, что Илья любит только тебя, – сказала она.

– Лида, Лида, что мне делать?! – в отчаянии бросилась тогда Валя к подруге за советом. – Илья – он как танк, он идет напролом. Ему совершенно наплевать, что я до сих пор не могу забыть Ванечку. Он хочет жениться на мне – и все. Хуже всего, что мы уже подали заявление в ЗАГС!

– Он что, силой тебя заставил подавать заявление? – удивилась Лида.

– Нет, но... Иногда мне кажется, что силой, – потому что я совершенно не могу сопротивляться ему. Он полностью подчинил меня своей воле...

– Мы должны смириться... – вдруг заявила Лида. – Таким, как Илья, нельзя противоречить.

И Валя вышла замуж за Илью. Лида была свидетельницей на их свадьбе. Потом, через пару лет, она встретила Стаса Сокольского. И прошлое было забыто – казалось, навсегда...

* * *

– Что же вы к нам больше не заходите? – спросил Валю Герман Коваленко в следующую пятницу.

– Куда? – спросила она.

– Ну к нам, в студию. Раньше вы почти на каждом занятии присутствовали!

– Мне некогда, – пожала плечами Валя. – И, вообще, я работаю последние две недели.

– А что будет потом? – удивленно спросил Герман. На нем был темно-синий простой свитер и вроде бы мешковатые брюки, но дорогого стоила та простота.

– Потом вы меня больше не увидите! – с некоторым злорадством сообщила Валя. – Я увольняюсь.

– Куда?

– Никуда! Надоело мне работать, буду дома сидеть.

– Но... но это же скучно!

– Кому как.

– Это ваш муж вас заставил? – прищурил глаза Герман.

– Нет, это мое решение.

– Неправда...

Валя вдруг разозлилась:

– Да что вы ко мне пристали, вообще! В любом случае не ваше дело – мое это решение или не мое...

– У вас очень жестокий муж, – тихо произнес Герман Коваленко. – Он вас не бьет, случайно? Он похож на средневекового феодала, который привык держать своих близких в абсолютном подчинении...

– Герман, вы потому так говорите, что однажды мой муж посадил вас в сугроб! – ехидно напомнила Валя. – К вашему сведению, мы пятнадцать лет вместе, и он меня ни разу и пальцем не тронул...

Они сидели на заднем дворе – здесь был небольшой палисадник. На клумбах заботами Леонарды Яковлевны, росли оранжевые тюльпаны.

До открытия библиотеки оставался целый час. Валя явилась пораньше, но другие сотрудники еще не успели прийти, а ключи были у заведующей или у Натальи. Каким образом здесь оказался Герман Коваленко, Валя не знала.

– Вы ведь тоже пишете. Или я и в этот раз ошибаюсь? – опять спросил он.

– С чего вы взяли?

– Вы так внимательно слушали Юлия Платоновича... как будто его советы и для вас были важны.

– В общем, вы не так уж далеки от истины, – пожала плечами Валя. – Не так давно я дала почитать Истомину одну свою рукопись, но он разругал ее в пух и прах.

– Да-а? – страшно удивился Герман. – А я-то думал, что хуже меня в этой студии никого нет!

– Похвальная скромность! – засмеялась Валя. – Юлий Павлович даже напомнил мне старую истину – если можешь не писать, не пиши.

– А вы – можете?

– Не знаю... Наверное, могу и не писать. Правда, почему-то до сих пор продолжаю придумывать всякие истории, сюжетные ходы, героев, – призналась она. – Нет, я не могу не писать – это для меня что-то вроде психотерапии, я уже поняла. Я буду сочинять свои истории дальше, правда, уж больше никому их не покажу.