Фата-Моргана 2

"Поймал,– подумала она, и это произвело на нее большое впечатление.– Эти гибридники с двойным разумом отчаянны и способны на многое. Жаль будет, если предрассудки помешают принять их в лоно галактической цивилизации Империи Земли".

Через пару минут она увидела его, разговаривающего с туземцем через блочную систему. Мелтби поднял голову, заметил ее и покачал головой с беспокойством.

– Он говорит, что всегда было так тепло, а живет он тысячу триста лун. Луна – это сорок солнц, то есть сорок дней. Он уговаривает нас немного пройти дальше, вглубь долины, но это шито белыми нитками. Нам нужно сделать осторожный дружеский жест и…– Слова вдруг замерли у него на губах.

Прежде чем она успела сориентироваться, его воля заставила ее рвануться в сторону. Она упала на землю, и сильно ударилась. Уже лежа, оглушенная, она краем глаза успела заметить копье, прошившее воздух там, где она только что стояла: Повернувшись на спину – уже владея своей волей – она выхватила пистолет, целясь туда, откуда прилетело копье. По голому склону галопом мчался второй кентавр. Палец ее лег на спуск, как вдруг…

– Нет! – это был голос Мелтби.– Они выслали разведчика, проверить, что происходит,– сказал он почти шепотом.– Он выполнил задание, и все кончилось.

Она опустила пистолет, недовольно констатировав, что рука ее дрожит. Точнее, она вся тряслась. Она открыла рот, чтобы сказать: "Спасибо за то, что спас мне жизнь", но тут же закрыла его, не издав ни звука. Голос тоже был бы дрожащим, а он действительно спас ей жизнь. Ее мысль повисла на краю бездны, шокированная сама собой. Трудно представить, но раньше никто в одиночку ей не был страшен. Она помнила случай, когда ее корабль влетел во внешнее кольцо звезды, или, к примеру, недавний катаклизм шторма. Обе эти опасности были безлики, их можно было победить с помощью техники и обученного экипажа. На этот раз было иначе. По дороге к кораблю она попыталась понять сущность этой разницы и, кажется, поняла.

– Спектр не отличается ничем особенным,– доложил Мелтби свои наблюдения,– полное отсутствие темных полос, зато две желтые настолько интенсивны, что ослепили меня. Вы были правы, это голубое солнце с сильным ультрафиолетом, задерживаемым атмосферой. Однако уникальность этого явления ограничивается нашей планетой, атмосфера которой необыкновенно густа. У вас есть вопросы? – закончил он.

– Нет!-астрофизик, казалось, что-то взвешивал.– И дальнейших инструкций у меня тоже нет. Нужно изучить этот материал. Не могли бы вы попросить к астровизору леди Лаурр? С вашего позволения, я поговорю с ней наедине..

– Пожалуйста.

Мелтби сидел снаружи, разглядывая восходящий месяц. Темнота – он заметил это еще прошлой ночью – создавала неуловимый, вездесущий фиолетовый полусвет. Ну, это-то ясно! При таком угловом размере солнца и таком его цвете температура на поверхности планеты составляла бы минус сто восемьдесят градусов, а не плюс восемьдесят. И, значит, одно из пятисот тысяч голубых солнц… Интересно, но…

Мелтби усмехнулся. "Нет дальнейших инструкций" капитана Плейстона несло в себе все признаки окончательного приговора, который… Он невольно вздрогнул и попытался представить себя через год, как и сейчас, вглядывающегося в неменяющийся месяц. Десять лет, двадцать… Тут он почувствовал ее присутствие. Уже некоторое время она стояла в дверях, глядя на него. Он поднял взгляд. Сноп белого света изнутри корабля придавал ее лицу какое-то странное выражение.

– Мы больше не услышим позывных корабля,-сказала она и, повернувшись, исчезла в кабине. Мелтби равнодушно кивнул головой. Прекращение связи было сурово и даже жестоко, но полностью отвечало уставу, где была предусмотрена подобная ситуация. Робинзоны должны раз и навсегда уяснить, что отрезаны бесповоротно. Что теперь и всегда могут надеяться только на себя. Что ж, пусть будет так. Факт остается фактом, и нужно принять его. В одной из книг, прочитанных на корабле, была глава о потерпевших катастрофу. В ней сообщалось, что истории известно девятьсот миллионов людей, которых судьба забросила на незнакомые планеты. Большинство этих планет в конце концов были найдены, и по крайней мере на десяти тысячах образовались большие сообщества. По закону каждый должен был способствовать росту популяции: и мужчины, и женщины, независимо от предыдущего положения. Робинзоны должны забыть о своих чувствах и собственном "я", а думать о себе, как об инструменте экспансии расы. Существовали даже наказания, конечно, невыполнимые, если помощь не пришла, но со всей суровостью применяемые к спасенным. Не исключено, что когда-нибудь суд решит, что-человек и… ну что ж, робот это особый случай.