Фата-Моргана №4

В страхе перед болью Д’Орманд корчился, как сумасшедший. Но когда вибрирующее лезвие пронзило кожу и мускулы, он ничего не почувствовал. Это было похоже на смерть во сне. В то же мгновение Д’Орманд последовал взглядом за движением клинка.

Мужчины вырезали из его груди сердце. Безумным взглядом он рассматривал руки этих демонов ночи, в которых спокойно и равномерно билось его сердце.

Он прекратил сопротивление. Как завороженная змеей птица, он наблюдал за вивисекцией собственного тела.

Он увидел, что после того, как инопланетяне внимательно рассмотрели все органы, они положили их на прежнее место. Некоторые органы они рассматривали очень тщательно и долго. Вскоре после этого Д’Орманд почувствовал изменения.

Его тело излучало знание. Уже в первые минуты он смутно понял, почувствовал, что есть лишь одно препятствие, которое мешало ему понять все до конца: он должен передавать все знания в мыслях. Причем информация соответствовала чистым эмоциям. Как и чувства, информация испытала его нервы и обещала ему новые многомиллионные разновидности радостей жизни.

Медленно и неуклюже, как переводчик, который не знает языка в совершенстве, он переформулировал чудесный поток в мыслительные структуры. Делая это, он изменял его. Он лишал его блеска, будто выжимал из маленького, проворного живого существа жизнь, чтобы в итоге разочарованно уставиться на мертвое тело.

Факты, голые и лишенные красоты, наполняли его мозг: платформа была не кораблем, а силовым полем. Им управляла сила воли. Люди на корабле называли себя мирами. Действительно, существовать можно было лишь тогда, когда превратишься в единое целое с жизненной энергией. Это удовольствие матушка Природа предоставила только мужчинам. Женщины в роли катодов создавали поле, а мужчина, анодная энергия, был центром энергии.

Сила этой энергии зависела от того, в какой степени миры, находившиеся на корабле, могли объединиться для достижения единой цели. А так как предстояла битва с другим кораблем-платформой, то было жизненно важным, чтобы все миры сосредоточили их чистую волю на одной точке. Лишь тогда они могли производить дополнительную энергию, которая была крайне необходима для победы в битве.

Он, Д’Орманд, бы помехой. Он был виноват в том, что одна из женщин на какое-то время перестала быть катодом. Он должен адаптироваться, и как можно скорее!

Чудодейственный нож из его тела убрался в ничто, откуда он и появился. Мужчины удалились, как голые ночные призраки.

Д’Орманд не пытался следовать за ними. Он чувствовал себя усталым и опустошенным. Его разум еще пытался осмыслить акт насилия, жертвой которого он стал. Одно ему было ясно: никогда он не был так близок к безумию, и он еще не преодолел критический момент. Глубокая депрессия, мучившая его, была безошибочным признаком этого. Лишь постепенно он мог с ясностью понять: способность жить во Вселенной была результатом радикального развития, которое охватывало огромный период времени, а мирам все же удалось адаптировать его к этим экстремальным жизненным условиям, его, который не прошел эволюцию. Явление необычайное.

Но это не играло никакой роли. Он провалился в преисподнюю, и ему не помогло даже то, что он нашел этому логическое обоснование, почему не могло быть так, как было. Все дело было в том, чтобы приспособиться духовно и тотчас же!

Д’Орманд вскочил на ноги. Этим действием он хотел подтвердить свою готовность, но это привело к тому, что он заметил нечто, чего не замечал ранее: силу тяжести. Она соответствовала приблизительно одному грамму, решил он. В физическом отношении ее нельзя было даже считать необычной. Еще в его времена производство искусственной силы тяжести было обычным делом. Нет, поучительным было другое. Даже если миры сами и не знали этого, сила тяжести указывала на то, что они происходили с Земли. Зачем же тогда существам, обитающим в отдаленных районах Вселенной, сила тяжести? Да зачем им вообще корабль?

Д’Орманд иронически улыбнулся. Он только что понял, что люди даже спустя три миллиона лет еще были склонны к нелогичному мышлению. Такое открытие доставляло ему некоторое удовлетворение, но он решил не думать больше об этом парадоксе.

Он пошел к своему кораблю. Не то чтобы он снова обрел надежду на спасение при помощи корабля. Он придерживался мнения, что не должен оставлять корабль без присмотра, если он хочет еще раз использовать хоть какую-нибудь возможность действий.

Все же он вновь испытал глубокое разочарование, когда ему не удалось открыть входной люк. Он обошел вокруг корабля, посмотрел в иллюминатор… У него чуть не помутилось сознание! С этой стороны он еще ни разу не заглядывал в кабину, поэтому не мог видеть приборы и инструменты. Сейчас он видел, что контрольные лампочки горели.

Подача энергии была включена!