Фата-моргана

Чудеса продолжались, и они решили, что таинственный спонсор в конце концов имеет право остаться неизвестным. Ведь так или иначе, но было понятно, что неведомый благодетель до глубины души растроган стихами Р.Ю. и потому готов к подобного рода подаркам. Готов, и отлично! Триста долларов были обменены на родные деревянные и благополучно истрачены на первоочередные семейные нужды (в первую очередь, понятно, на лекарства для Р.Ю.). На следующий взнос был приобретен мобильный телефон, по которому жена во время своего отсутствия (магазины, аптеки и пр.) могла легко узнать, все ли в порядке дома и как он себя чувствует.

Чувствовал же Р.Ю. себя неважно, но тем не менее особой тревоги состояние его, слава Богу, не внушало. Нужно было время, чтобы здоровье его вошло в прежнюю колею, а для этого требовались в первую очередь покой, свежий воздух и беззаботность. Следующий вклад в это праведное дело – восстановление здоровья Р.Ю. – был внесен только через три месяца, и в приложенной записке ему было рекомендовано съездить в санаторий, путевка куда, оформленная на его имя, и была вложена в конверт.

Санаторий так санаторий, дело действительно нужное, к тому же и более накладное. Жена Тина, правда, несколько покривилась: уж очень авторитарно вел себя неведомый спонсор. Вроде как других мнений и быть не могло. А если бы Р.Ю. не захотел, например, ехать в этот санаторий, что тогда?

Выходило, в сущности, что ими, то есть Р.Ю. (как, впрочем, Тиной) манипулируют. Диктуют, что делать. Но это промелькнуло мимолетно, поскольку все-таки преувеличение: никто их особенно ни к чему не принуждал, а путевка в санаторий как раз очень кстати, в семейном кругу эта тема уже не раз поднималась.

Вернулся Р.Ю. окрепший, с хорошим цветом лица и немного смущенной улыбкой. Оказывается, в санатории поэт наконец-то встретился со спонсором. Им, как правильно и подозревала супруга, оказалась женщина, сравнительно молодая (Р.Ю. помялся: лет тридцать пять-сорок, разве у женщин поймешь), жена крупного предпринимателя (они там пробыли вместе с мужем два дня, субботу и воскресенье). Причем предприниматель был вовсе не отечественный, а транснациональный (живущий то там, то здесь, но базировавшийся в основном в государстве Люксембург).

Это, впрочем, ничего не значило, потому что сама женщина была просто дама, очень милая (Р.Ю. сказал это без малейшего оттенка любострастия) и большая поклонница поэзии, русской в первую очередь. То есть написанной на русском языке, независимо от происхождения (русского, татарского или еврейского) ее авторов. А главное (в данном конкретном случае), пользующаяся большим авторитетом у мужа, который, собственно, и является (с ее подачи) меценатом и их благодетелем. В эти два дня они втроем довольно много времени провели вместе, гуляли по лесу, катались на их «БМВ» и, естественно, много говорили об искусстве (о поэзии, естественно, больше всего) и о жизни.

Надо признать, женщина выказала большую тонкость, просила Р.Ю. почитать свое, и тот, разумеется, не мог отказать (даже если был не в настроении), хотя в основном из прежнего, опубликованного, потому что после того «больничного» цикла его производительность резко упала, что-то не клеилось, но он, впрочем, и старался, оберегая сердце, не напрягаться. Значит, еще не вызрело, а насилием тут, как ни тужься, ничего не достигнешь. И она (они – муж в том числе) слушала, а перед самым отъездом вручили ему точно такой же, как и прежде, конверт, где поэт нашел, помимо суммы в двести долларов, записку: «Спасибо за приятно проведенное время. Желаем скорейшего выздоровления и новых стихов».

А еще говорят (Р.Ю. набычился), коммерсанты – дикие. Лишний довод против огульных обвинений и обобщений. Ведь мало того что откликнулись, еще и почти что стипендию назначили, на которую не надо было подавать заявку, а значит, и не выступать в роли просителя, что, конечно же, для гордости любого поэта (и не только) несколько болезненно. А тут, можно сказать, по собственной инициативе (по собственной ли?) просто взяли на содержание. Даже если и временно, но ведь облегчили же жизнь, нет разве?

Настолько удивительно и даже неправдоподобно (скажи кому – не поверят), что можно (без особых преувеличений) счесть подлинным чудом. А если глубже вдуматься, любое чудо – оно не просто так. Чья-то мудрая и добрая воля распространилась и на Р.Ю. с семьей, приняла их под свое покровительство, не дав сникнуть во мраке тяжелого отчаяния. То есть благодетели их действовали как бы по высшей указке, Провидение их направляло, вот о чем Р.Ю. думал и чем с женой поделился.

О, это было почти откровение!

Да-да, кто-то, справедливый и милостивый, вдруг разглядел страдание Р.Ю. и простер над ним свою всесильную длань, чтобы помочь ему выкарабкаться, принял под свой могущественный патронаж. Выходит, Р.Ю. теперь был не один (жена не счиатается), с ним был Некто, кому он должен был ежечасно возносить молитву благодарности.

Он и возносил. И жена Тина (она и прежде, впрочем) это делала.