Fatal amour. Искупление и покаяние (СИ)

Вскоре в просветах между деревьями мелькнула, играя солнечными бликами, серебристая речка. Всё громче становилось журчание воды. Остановившись на высоком обрывистом берегу, Марья присела на поваленное бревно под раскидистым кустом бузины у самого края обрыва. Так покойно и хорошо было в тихом лесном уголке, ничто не нарушало её размышлений.

Вдалеке за не скошенным заливным лугом виднелась небольшая возвышенность, на которой располагалась усадьба Урусовых. Сам дом разглядеть с того места, где устроилась mademoiselle Ракитина было невозможно, но хорошо просматривались кроны парковых деревьев, окружавших особняк.

***

В тот день, когда нелёгкая занесла Михаила Алексеевича к Ракитиным, он так и не поехал в Овсянки, послав короткую записку с извинениями и сославшись на занятость по возвращению в Клементьево. Прекрасное настроение, что сопутствовало ему с самого утра, испарилось, не оставив следа. Соколинский хмуро оглядел леса, вокруг особняка, прошёлся по парку, наблюдая за работой садовника, и вернулся во флигель, где и уединился с бутылкой вина.

Однако ж одной бутылки показалось мало, угрызения совести и гнетущее чувство вины, будто он совершил нечто недостойное, не желали его покидать. Не будучи адептом Бахуса, Мишель весьма умеренно употреблял хмельные напитки, потому наутро его невоздержанность обернулась головной болью. С трудом преодолев желание остаться в постели при наглухо задёрнутых портьерах, Михаил Алексеевич заставил себя подняться.

Соколинский отказался от завтрака, потому, как один только вид свежей выпечки, щедро сдобренной сливочным маслом, заставил желудок взбунтоваться. Кофе показался чрезмерно горьким, камердинер раздражал своей медлительностью и неодобрительными взглядами. Впрочем, и собственный внешний вид: покрасневшие и припухшие веки, тёмные круги под глазами и нездоровая бледность, удовольствия ему не доставил.

Когда же с утренним туалетом было покончено, и Мишель вышел на крыльцо, яркий свет летнего солнечного утра больно резанул по глазам. Приставив ладонь козырьком ко лбу, Соколинский хмуро вглядывался в сторону конюшен, откуда конюх уже выводил осёдланного для ежедневной прогулки жеребца.

Прошедшая ночь и неумеренные возлияние не смогли сгладить в памяти образ той, что поколебала его решимость, заставила усомниться в правильности происходящего. Ох, уж эти серо-голубые глаза, манящие к поцелую губы, да крохотная родинка в правом уголке рта. Поставив ногу в стремя, Мишель легко взлетел в седло. Оказавшись за воротами, он пустил вороного галопом. Бес словно только того и ждал. Ветер свистел в ушах, но дробный топот копыт болью отдавался в затылке. Вскоре показались владения Урусовых. Соколинский придержал коня, разглядывая открывшийся ему вид. Время для визитов было неподходящее, да и, положа руку на сердце, ехать в Овсянки не хотелось. Пустив жеребца шагом, он и вовсе отпустил поводья, предоставив тому самому выбирать дорогу.

Бес направился к речке, что манила, обещая прохладу. Спешившись, Мишель шагнул к воде, стянул перчатки и зачерпнул полную пригоршню, дабы остудить пылающее лицо. Прохладная вода принесла облегчение. В том месте, где он остановился речка на вид была довольна глубока. Оглянувшись на жеребца, щиплющего траву, Соколинский развязал галстук, пальцы пробежали по пуговицам сюртука, он повёл плечами скидывая его наземь. За синим сюртуком последовал серый атласный жилет, белоснежная рубаха, сапоги и брюки, осталось только нижнее бельё. Босые ступни заскользили по каменистому дну. Течение оказалось довольно быстрым и сбивало с ног. Сделав шаг, другой, Мишель с шумом окунулся в воду. Вынырнув у противоположного берега, он ухватился рукой за тонкий ствол ивы, что росла в изобилии у самой кромки воды. Отдышавшись, Соколинский поплыл обратно, к тому берегу, где оставалась его одежда, и бродил вдоль воды вороной.

Выбравшись на берег, Михаил Алексеевич растянулся во весь рост на траве, подставив тело ещё не столь горячим поутру солнечным лучам. Довольно холодная в начале июня вода быстро вернула ему бодрость духа. Соколинский уставился в небо. Белые пушистые облака плыли в неизведанной вышине, высоко в небе чёрными точками носились стрижи, день обещал стать погожим и жарким. Дыхание его успокоилось, и молодой человек прикрыл веки. Согретый ласковым солнечным теплом, Мишель едва не задремал.

Марья во все глаза глядела на нового знакомого. Всё то время, пока он раздевался на берегу и после плавал в холодной речке, она не могла отвести взгляда и сидела тихо, боясь шелохнуться, выдать своё присутствие. Никогда ещё в своей жизни ей не доводилось видеть мужчину раздетым. Даже своего брата она видела иногда в нижней рубахе, но, чтобы так…