Fatal amour. Искупление и покаяние (СИ)

— Папенька, — потянулась она дрожащими пальцами к его лицу.

Серж подхватил её и легко поднял, кликнув прислугу. Тело Филиппа Львовича перенесли в его покои. Приехавший доктор понадобился не почившему хозяину усадьбы, а его супруге. Елене Андреевне дали успокоительных капель и уложили в постель. Для Марьи всё было, как во сне. Засуетилась, забегала челядь. Наутро Сергей сам съездил в приход и привёз священника. Он же оповестил ближайших соседей и родню о кончине Ракитина-старшего. Несмотря на конец августа, дни стояли ещё довольно жаркими, потому с погребением спешили.

Первыми на отпевание приехали Калитины, а вслед за ними Урусовы, были и Василевские. Поль встал у гроба рядом с Марьей и всё время, пока длилась, панихида, незаметно держал её за руку.

— Мне жаль вашего папеньку. Он был хорошим человеком, — шепнул он ей на ухо и тихонько сжал её ладонь, чем вызвал новый поток слёз.

Павел Алексеевич вложил в её руку чистый платок и позволил себе чуть приобнять вздрагивающие плечи. Наблюдая за Василевским и mademoiselle Ракитиной, Илья Сергеевич недовольно хмурился.

Чувство вины росло и грозило поглотить девушку. О, как корила она себя за ту истерику, что устроила в кабинете отца. Ведь ежели бы она повела себя, как благовоспитанная барышня, и не стала бы кричать на князя, отец был бы жив. Что стоило ей скромно опустить глаза и попросить времени на раздумья. Филипп Львович по доброте душевной, конечно же, не отказал бы, а после она нашла бы способ убедить отца не выдавать её за князя. Но что сделано, то сделано, и как бы ей не хотелось возвернуть время вспять, увы, сие было совершенно не возможно. Само собой, что о сватовстве теперь, когда Полесье погрузилось в траур по усопшему барину, не могло быть и речи.

Глава 3

Минуло два месяца со смерти Филиппа Львовича. Елена Андреевна так и не оправилась от свалившегося на неё горя. Чёрное вдовье одеяние лишь подчёркивало её худобу и нездоровую бледность лица. Чуть тронутые сединой роскошные пепельно-русые локоны в один миг сделались седыми. Целыми днями она просиживала в кресле-качалке у камина в гостиной, зябко кутаясь в шерстяную шаль. Апатичное состояние матери Марья тоже добавила в копилку собственных грехов. Жизнь в имении вновь потекла неспешно и размеренно, но всё же это была уже иная жизнь, не такая, как прежде.

За это время князь Урусов появился в Полесье лишь раз. Он долго беседовал с Сержем в кабинете покойного Филиппа Львовича и уехал, даже не повидавшись с Марьей. После ужина девушка стала допытываться у брата о причинах визита его сиятельства, но Сергей упорно не желал отвечать на её расспросы. В конце концов, он сдался, потому как сестра не на шутку обиделась, и, выказывая своё недовольство, отказалась выйти с ним на прогулку, ставшую после смерти отца своеобразным ритуалом у младших Ракитиных.

Обыкновенно в покои сестры он по привычке входил без стука, но на этот раз постучал. Двери открыла Настасья. Чуть заметная улыбка тронула губы горничной, отступив в сторону, она пропустила барина в будуар хозяйки. Марья отложила книгу и вопросительно уставилась на брата.

— Вон! — обернулся к застывшей у порога горничной Серж.

Обиженная его тоном, Настасья шмыгнула носом и выскользнула из комнаты, оставив брата с сестрой наедине.

— Ты желала знать, зачем Урусов приезжал, — вздохнул Серж. — Что ж, я скажу. Илья Сергеевич известил меня о том, что ещё при жизни батюшки, они с ним пришли к соглашению. Ты выйдешь замуж за князя, а он погасит векселя по закладным на имения.

— Векселя? — помертвевшими губами переспросила Марья. — Отец заложил Полесье?

— Не только Полесье, но и Ракитино. Я просматривал счётные книги. Дела, в самом деле, обстоят самым скверным образом, — присел на кушетку подле сестры Серж.

— Насколько скверно? — поинтересовалась Марья.

— Долг огромен, — стиснул виски ладонями Ракитин. — Более полутора сотен будет.

— Но при чём тут Урусов? — едва слышно прошептала Марья.

— Илья Сергеевич выполнил свою часть уговора, — тихо продолжил Сергей. — Отныне все векселя по отцовским закладным принадлежат ему. Он спросил меня о том, собираюсь ли я, как приемник отца, исполнить свои обязательства.

— И что ты ответил? — вцепилась в запястье брата Марья.

— Сказал, что последнее слово будет за тобой. Тебе решать, Мари.

— А ежели я откажусь? — выдохнула девушка.

Сергей горько усмехнулся, обнял сестру и чмокнул в щёку:

— Я тебя неволить не стану, но тогда нам надобно до конца года отдать долг.

— Но ведь это всего два месяца! — в ужасе прошептала Марья. — Я представить не могу, где взять столько денег!

— В Москву поеду, — вздохнул Ракитин. — Попытаюсь ещё раз перезаложить Полесье. Много не дадут, но, надеюсь, что часть долга погасить смогу.

Ночью Марье не спалось, с одной стороны, слова брата внушали надежду, что всё ещё можно исправить, но с другой, одолевали сомнения. Ворочаясь в постели, она уже почти уговорила себя принять предложение князя Урусова, и только тогда смогла уснуть.