Фатима

Ночью по отвесному склону подобрались почти к самой вершине. Командир группы, подполковник Лукашевич, по рации связался с «пушкарями». Те открыли огонь, накрыв вершину снарядами. Земля дрожала от разрывов, словно живая. Боевики посыпались с высоты, как горох, пытаясь найти убежище в своих блиндажах. Группа под прикрытием артподготовки вышла к вершине. Огонь прекратился. Разбившись на тройки, разбрелись по голой, как череп, макушке горы. Тройка, в которой был Михаил, вышла на гаубицу, которую «чехи» затащили сюда невесть каким образом. Из орудия прямой наводкой можно было простреливать все дороги, ведущие к укрепрайону. Спустившись ниже, обнаружили провода, соединяющие в смертоносные косы замаскированные фугасы. Обрубив их, обследовали несколько брошенных боевиками блиндажей на высоте. В одном из них оказался целый арсенал. Тут тебе и фугасы, и выстрелы к гранатомету, и тротиловые шашки… Через пару часов после артобстрела, когда наступило затишье, боевики стали возвращаться на брошенные позиции. Тут-то и возникла жаркая перестрелка. Завязался бой.

В лагере «чехов» поднялась паника. Оказывается, пока шел артобстрел, отряд федералов захватил гору, контролирующую местность. По тревоге полевой командир Иса поднял весь отряд. Ута тоже стала готовиться к выходу. Она надела белый маскхалат, расчехлила винтовку. Судя по огню, группа, захватившая вершину, была не столь многочисленная, как показалось вначале. Но у федералов был ряд преимуществ. Боевики лезли в гору и были как на раскрытой ладони, подставляя себя под кинжальный огонь разведчиков.

Ута выбрала удобное место на бугорке, в тени кустов. Подползла, прильнула к прицелу. Расстояние до обороняющихся наверху было велико. Да еще мешал сырой утренний туман. Вдруг мелькнула темная фигурка чуть левее. Поймав ее, она неотступно следила за ней. Фигурка, судя по огонькам исходившим от нее, вела огонь одиночными выстрелами. Снайпер! Нашего поля ягода! Ута сосредоточилась. Спешить было некуда. Не на соревнованиях. Медленно подвела риски к цели. Прикинула, какие взять поправки. Нажала на спуск. Выстрел. Отдача в плечо. Фигурка превратилась в неподвижный комочек. Готов! Отзвенела роща золотая! Так, посмотрим, кто там еще. Ага! Она заметила, как несколько точек устремилось к тому месту, где замерла фигурка.

– Идите, идите сюда, голубки, – ласково прошептала она, прильнув к прицелу. – Я вас пшеном накормлю.

Пуля попала в грудь. Ударила, словно молот. Прямо в лезвие десантного ножа, от которого срикошетила и ушла влево, под сердце, разрывая, кромсая все на своем пути. Михаил, выронив из рук «винторез», уткнулся лицом в сугроб. Товарищи подползли к нему, перевернули на спину.

– Мишка! Миша! – тормошил Ланцов, с надеждой вглядываясь в лицо товарища.

Тихонов не отзывался, был без сознания.

– Коля, давай скорей укол! Вроде дышит! Ничего, родной, потерпи!

Ланцов расстегнул бушлат Михаила, прижал кровоточащую рану бинтом, сделал противошоковый укол.

– Бекеша! Вадик! Тащите Мишку в блиндаж!

Тяжело дыша, сменяя друг друга, разведчики ползком потащили раненого, в один из брошенных «духами» блиндажей.

Боевики отчаянно рвались к вершине. Положение разведгруппы становилось безвыходным.

– Володя! Запроси огня! – подполковник Лукашевич отдал приказ арткорректировщику Стальнову связаться с базой.

Вновь началась артподготовка. Снаряды оглушительно рвались на склонах горы. Молодой лейтенант умело корректировал огонь, разрывы медленно приближались к макушке горы, где держал оборону спецназ, накрывая смертоносным шквалом ряды атакующих боевиков. Те с воплями и проклятиями вновь посыпались вниз, таща за собой раненых и убитых. Артиллерия, отработав по склонам, ударила с удвоенной силой по квадратам, отмеченным разведчиками, где были у «духов» замаскированные зенитные установки и блиндажи. Спустя час над селом со свистом пронеслась пара «СУ-24», сбросила бомбы, накрывшие укрепрайон смертоносным ковром. За ней вторая, третья… Затем, некоторое время спустя воздух огласился стрекотанием «крокодилов», которые с поднятыми «хвостами» появились над селом и выпустили по боевикам серию «нурсов».

Тяжело раненого Михаила бойцы бережно несли вниз на руках, но он уже не чувствовал боли. Она ушла. Замелькал пятнами ворвавшийся неведомо откуда яркий свет. Все закружилось вокруг. Было ощущение будто падаешь в воздушную яму. Его кто-то ласково звал. Это была женщина. Выплыли расплывчатые очертания ее фигуры в белом, милое лицо. Ему было легко, он парил над поляной, где отряд сделал вынужденный привал. Видел себя, лежащего на снегу с серым отрешенным лицом, сконившихся над ним товарищей. Ребята! Вы чего приуныли? И вновь раздался ее нежный голос, она плыла к нему. Ее воздушное белое одеяние развевалось…