Фату-Хива. Возврат к природе

Поскольку господствовал взгляд, будто ваятели происходили из Азии, на Тихоокеанском побережье которой ничего похожего не найдено, исследователи пришли к выводу, что ваяние зародилось самостоятельно на наиболее удаленных от Азии островах. Маркизские острова лежат несколько ближе к Азии, чем остров Пасхи, отсюда — гипотеза, что первоначально идея создания таких скульптур возникла на Маркизах, а уже оттуда переселенцы принесли ее на Пасху, крайний форпост Полинезии перед южноамериканским континентом. И будто бы на Пасхе ваяние достигло кульминации потому, что на безлесном острове полинезийцам, мастерам резьбы по дереву, пришлось всецело перейти на другой материал. Хотя гипотеза эта была всего лишь воздушным замком, с ней согласились почти все после того, как ее преподнес в качестве «элементарной истины» ведущий авторитет в области полинезийской культуры Те Ранги Хироа. А ведь Те Ранги Хироа сам не бывал ни на Маркизах, ни на Пасхе и не видел статуй своими глазами 10.

Впрочем, Генри и его французский друг не очень-то полагались на авторитеты. То, что они сами видели и трогали руками, весило для них больше, чем постулаты, призванные подтвердить надуманную гипотезу. Я услышал вопрос: насколько близко прошли мы к Мотане, направляясь с Фату-Хивы на Хива-Оа? Присмотрелись к его ландшафту? Нет? Так вот, этот островок теперь совсем голый, а не так давно там был такой же густой лес, как на соседних островах. Люди превратили Мотане в пустыню. Почем знать, может быть, раньше и остров Пасхи вовсе не был безлесным? Обилие монументов позволяет предположить, что остров был перенаселен, и люди вполне могли истребить лес. В Норвегии, добавил Генри Ли, сотни безлесных островов. Или взять Исландию, Шетландские острова — где там лес? Тем не менее, когда туда пришли викинги, среди которых были и резчики по дереву, они не занялись ваянием. Да и как можно, даже не поглядев на немногочисленные статуи Пуамау, утверждать, что они старше сотен истуканов, воздвигнутых во всех концах Пасхи?

Пока загадка не решена, нельзя отвергать ни одну из возможностей, мудро заключил старый француз. Подняв указательный палец, он важно добавил, что превратно толковать факты еще хуже, чем вовсе их игнорировать, ведь превратные толкования мешают непредвзято смотреть на другие версии.

— От нас до Пасхи так же далеко, как до Южной Америки, — продолжал он.

— Если допустить, что кто-то с здешних островов принес на Пасху искусство ваяния, с таким же успехом можно допустить, что эти люди могли прийти сюда из Южной Америки.

Алетти промерил расстояние на школьном атласе. Да никто и не спорил, ведь француз был прав. К тому же час был уже поздний.

Потушен фонарь на большом столе, но я еще долго не мог уснуть, лежа на скрипучей железной кровати Генри Ли и пытаясь собраться с мыслями под аккомпанемент дружного храпа. Эх, вернуться бы когда-нибудь сюда после тщательной подготовки, провести в долине научные раскопки. Археологи тогда еще не работали на Маркизских островах, даже на знаменитом острове Пасхи не копали. Да и другие острова Восточной и Центральной Полинезии не изучались ими.

Мечты — что семена: им, чтобы прорасти, нужны хорошая почва и уход. Семена, посеянные в домике Генри Ли, не могли пожаловаться на уход, они про— росли и дали плоды. Много лет спустя я пришел в залив Пуамау на собственном экспедиционном судне. С мостика вместе со мной на зажатую горами долину смотрели четыре профессиональных археолога. Мы прибыли сюда с острова Пасхи. Полгода вели там раскопки, углубляясь в грунт, который за много столетий засыпал некоторых пасхальских великанов по самую шею. В земле этого удивительнейшего изо всех тихоокеанских островов были собраны новые драгоценные научные данные. Выявлены чередующиеся слои, отвечающие трем последовательным культурным периодам. Вооруженные свежими, надежными сведениями о возрасте и эволюции пасхальских статуй, мы прибыли на Маркизские острова за сравнительным материалом. Я всматривался в излучину черного пляжа. Не видно ли под пальмами большого коттеджа? И маленькой конурки? Нет. Ни того, ни другого.

Островитяне рассказали, что оба дома смыло наводнением. Вместе со всем инвентарем. Пропали книги Генри Ли, пропала его коллекция старинных идолов и других вещей языческой поры. Старый француз скончался. Генри Ли переселился в соседнюю долину и вел там жизнь отшельника.

Мы разыскали его. Хотя ему было трудно ходить из-за слоновой болезни, он расчистил участок в лесу и разбил новую плантацию, лучше прежней. Алетти

— гордость и радость отца — вырос в отличного молодого человека, собирался занять должность суперкарго на одной из таитянских торговых шхун.