Фатум. Самые темные века

Но Алексей так и не решился поговорить с отцом.

Прошло несколько дней. Припадки больше не повторялись, но по деревне поползли слухи. О нем, о его коне.

«Прокляли мавки Лешку Корака, он и в деревню несчастье принес. И конь его нечистый, черная магия в скотине, попомните наши слова! В деревнях за рекой, говорят, снег тает, а у нас вторую неделю метет. Так и знайте, пока он и его скотина в деревне – не видать нам весны!»

Работать обратно в кузницу Алексея не взяли. Когда-то любимого ученика кузнец встретил неприветливо.

– Давай потом, парень. Не до тебя сейчас.

«Видят боги: это твоя теща языком метет!» – посмеивался Андрей.

«Нужно было слушать Ваньку и бежать, – добавлял Белый. – Того и гляди, придут ко двору с вилами».

«С вилами? Глупость какая», – озвучивал мысли Алексея Макар.

Но Белый оказался прав. Пришли.

День выдался ясный. Солнце заливало двор слепящим светом, серебрился снег, блестел самоцветами иней на деревьях. В такой погожий день люди с вилами казались смешными и нелепыми. Да только у Василисы Маковейки умерли от чахотки дети и муж, ее брат Федор пришел за сестру спросить, потому как сама женщина не в себе была. Назар Сухорукий забил всю скотину, дети голодают. Издохли лошади и корова у Игната Скоробогатова…

– Тварь железную пусть нам отдаст, а сам из деревни убирается.

– Куда же он пойдет, люди добрые?! – плакала мать.

– Молодой, авось, найдет себе место!

«Ответь им! – требовал лейтенант. – Негоже взрослому мужчине за спиной матери стоять».

«Ответь! – вступал Петр. – Они совсем сдурели от голода? Это твой дом, твоя лошадь. С какого перепуга ты должен уходить? И Тишка тут при чем? Боятся, так пусть не подходят!»

«Тишку отдавать нельзя, – соглашался Иван. – Когда совсем плохо станет, только он поможет. Обычные клячи, отощавшие от голода, далеко не вывезут».

«Да что он им скажет? – удивлялся Макар. – Страшно людям, вот и несут ерунду. Кто ж их осудит, когда у них такое горе?»

Стоящие впереди Назар и Игнат попытались оттолкнуть отца и мать, дотянуться до Алексея.

«Бей! – требовал Илья. – Если не дашь отпор сразу, они победят!»

«Не вздумай! Свои же!» – возмущался Макар.

«Ты человек или, верно, лукошко плетеное?! – кричал Андрей. – Ни смелости, ни мозгов, одна береста гнилая!»

«Если тронешь кого, точно изобьют!» – добавлял чей-то трусливый голос, но Алексей уже не понимал чей.

За него вступился отец. Ударил первым, и Игнат завалился спиной на забор. Второй раз ударить отец не успел, на него накинулись Назар и Федор. Отчаявшиеся, они совсем потеряли голову – били старика смертным боем. И тут уже не осталось времени для споров. Алексей драться не умел никогда, но оттолкнул мать, повисшую на локте, и бросился к Федору.

– Убьют тебя, сынок! – заголосила мать.

Но уверенный голос лейтенанта – не в голове, рядом, за правым плечом – отчетливо и громко возразил:

– Это мы еще посмотрим!

Алексей пришел в себя не сразу. Перед ним посреди двора валялся Федор, размазывая по лицу кровавые сопли. Плакали за спиной сестра и мать. Отец сидел у ворот, прислонившись спиной к доскам, и скалил в усмешке окровавленные зубы.

Алексей посмотрел на свои руки, на Федора и отступил. В голове шумело. Корак языком подтолкнул расшатавшийся зуб и выплюнул в снег. Ликовали Илья и Петр, Иван и Андрей, а ему было страшно.

Игнат поднял товарища с земли и потянул прочь со двора. Нападавшие еще толпились за двором, посреди улицы, но кидаться снова боялись. Федор висел на плече у Игната, едва живой. Назар сплюнул в сторону.

– Завтра! – заявил он. – Прощайся со своими и проваливай из деревни! Иначе пустим вам красного петуха посреди ночи – никто не уйдет!

В тот же день Алексей, несмотря на увещевания матери, собрал солдатскую котомку, забрал Тишку и ушел.

«Не бросай их», – попросил Иван.

Алексей не собирался бросать. Ушел, чтобы беду отвести.

Дом деревенского чародея стоял за околицей, отделенный от деревни зарослями терновника и клеверным полем. То ли чародей уединился от односельчан, то ли односельчане отмежевались от чародея.

Алексей привязал коня под навесом у колодца, а сам вошел в дом. Внутри было чисто, пахло полынью и чесноком. Хозяин уезжал без спешки, но навсегда. Навел в доме порядок, что мог забрать – забрал, остальное сложил аккуратно у входа.

Дров в доме не нашлось. Алексей срубил немного терновника, накормил коня, остальное затащил в дом и растопил печь. Огонь долго не желал разгораться, сырые ветки чадили. Дом наполнился удушливым дымом, так Алексей и нашел тайный ход в подполе.

Видно, чародей понял, что с миром случилось что-то непоправимое, раньше односельчан. Может, письмо из города пришло, может, мажьим чутьем угадал. Говорить людям не стал, но тайный ход из дома вырыл.

«А что он сказал бы?» – тяжело вздохнул Макар.

До войны, до того, как его семья обнищала и Макару пришлось идти подмастерьем к кузнецу, он жил в большом городе, ходил в школу. Его старший брат был чародеем. От него Макар много наслушался о мавках и Великом Лесе.