Фатум. Самые темные века

– Это тактический маневр, господин Малькольм! И… и… и не вам указывать главнокомандующему, что делать! Это… непатриотично.

Лютер Малькольм непатриотично сплюнул.

– Один хрен, – сказал он. – Хоть розой жопу назови, хоть нет, вонь все равно одна и та же.

– Вы забываетесь!

Лютер сделал шаг, и адъютант замолчал.

– Я, господин хороший, – сказал Лютер и взял адъютанта за пуговицу, – имею собственное мнение. И один черт – не вижу причин за него извиняться. Вот так-то. Бывайте!

– Гномы. Чужаки. Нелюди, – зашипел адъютант, когда Лютер ушел.

И вдруг – схлопотал по зубам. Земля больно ударилась в затылок.

– Поднимайся, – велел капитан арбалетчиков, человек. – И чтобы я больше твоего шипения не слышал, дружок. По крайней мере, на сто верст вокруг. Тошнит меня от таких звуков. Сам не свой становлюсь… веришь?!

– Верю, – сказал адъютант и потрогал челюсть.

* * *

– Прямо взял и в зубы двинул? – поинтересовался Венемир.

– Ну… более или менее.

– Графу Дормайеру? Адъютанту командующего? Капитан арбалетчиков?

Ян развел руками. Мол, из песни слов не выкинешь.

Венемир вздохнул. Несмотря на привычку украшать свои рассказы поистине фантастическими подробностями, Ян Заставек редко ошибался в главном…

– Люди будут драться за себя и за гномов, это точно, – сказал Ян. – А вот будут ли гномы драться за людей? Это вопрос.

Хороший вопрос, подумал Венемир.

– Сейчас и выясним.

Ян замер, моргнул. Лицо наемника вытянулось.

– Чего?

Венемир ухмыльнулся. Приятно озадачить старого фантазера…

– Стефан! – крикнул он.

– Ась?

– Тащи сюда своего приятеля.

…Венемир протер глаза. Ничего не изменилось.

Отросшая за день щетина была удивительного, необыкновенного ярко-синего цвета. Отчего подбородок гнома казался обмакнутым в ведро с краской.

«Что за притча?»

– Как ты сказал, тебя зовут?

– Идзи. – Гном выпрямился. – Идзи Бласкег. Еще называют Синебородым.

3. Идзи

Успех наступления казался сокрушительным, даже для нас самих. Фронт посыпался с такой скоростью, что мой штаб не успевал отслеживать изменения. Отдельные отряды противника продолжали отчаянно сражаться, еще не зная, что оказались в глубоком тылу имперских войск.

Фельдмаршал Гунно, командующий группой армий «Роза»

Как стемнело, рота собралась в сторожевой башне. Одно название, что рота, одно название, что башня. Каменный четырехугольник без крыши и с полуобвалившимися стенами. Норт остался на часах, потому что, по его словам, неплохо видел в темноте. Венемир подозревал, что дело тут не в зрении, а в нежелании северянина пить водку. Впрочем, часовой им все равно нужен.

Гном достал из-за пазухи круглые очки, протер и нацепил на нос.

– Синебородый? Интересно, почему? – Венемир закинул ногу на ногу. – Неужели есть причина для столь… хм-м… странного прозвища?

– Да никакой, – хладнокровно ответил Идзи Бласкег. Почесал синий подбородок. – Но вы же знаете людей? Им дай повод, и они начнут глодать его, как дурная собака – кость.

Наемники переглянулись.

– Добрый ты, – протянула Веселка.

Гном пожал плечами.

– Я не добрый. Я – женатый.

– Это, конечно, все объясняет, – заметил Ольбрих по прозвищу Принц. Он стоял у входа, прислонившись к стене плечом. Руки с тонкими изящными кистями были сложены на груди.

Наемники считали, что Ольбрих – из знатных, какой-нибудь незаконорожденный сын графа, а может, целый князь, лишенный чести по суду. Впрочем, если не считать скверного чувства юмора, товарищем он был хорошим. А главное, отличным бойцом.

Взгляд гнома остановился на Принце. Очки блеснули.

Смех стих.

– Да, пожалуй, – сказал Идзи, – что и объясняет.

* * *

– История занимательная и поучительная, – сказал Идзи. – А произошла она, как понимаете, не со мной, а с одним моим приятелем.

Венемир покивал.

– Ну, конечно, конечно…

– Мой приятель… назовем его Олем… гном. Он выращивал овощи…

– Назовем их свеклой и брюквой, – подсказал Ольбрих саркастически.