Фау-2. Сверхоружие Третьего Рейха

Результатом были интриги и непрестанная борьба за власть. В конфликт втягивались высокие инстанции. Решение наконец принималось, но его сопровождали ехидные замечания о бездарности других сторон, о некомпетентности властных структур. Их, как правило, высказывал человек, который мог рассчитывать на поддержку наверху.

6 сентября 1943 года в ходе деловой поездки в Берлин я впервые встретил доктора Каммлера, нового уполномоченного по строительству.

У него была стройная фигура профессионального кавалериста; сорока с небольшим лет, широкоплечий и узкобедрый, с резкими чертами лица, покрытого бронзовым загаром, с высоким лбом, на который падали вьющиеся, чуть припорошенные сединой, черные волосы, доктор Каммлер обладал внимательными карими глазами; у него был тонкий, с легкой горбинкой нос и плотно сжатый рот со слегка выпяченной, словно от обиды, нижней губой. Такой рот говорил о присущей человеку жестокости, насмешливости, презрительности и высокомерии.

Тем не менее на первый взгляд он производил впечатление личности мужественной, обаятельной и уверенной. Он напоминал героя времен Возрождения, кондотьера периода гражданских войн в Северной Италии. Подвижные черты его лица дышали энергией. Но вот руки у него были грубые и неухоженные.

Прошло не так много времени, и у меня сложилось ясное представление о характере этого человека. После нескольких минут общения он перехватывал нить разговора. Не оставалось ничего иного, как только слушать его. Первым делом Каммлер старался убедить вас, какой он прекрасный парень, до чего откровенно и убедительно он излагает свои воззрения оппонентам и старшим офицерам, как умно обводит партнеров вокруг пальца и каким исключительным влиянием пользуется в самых высоких инстанциях.

Он был просто не в состоянии слушать. Единственным его желанием было командовать. Я убедился, что с ним невозможно углубленно обсуждать что-либо. Он перескакивал с одной темы на другую. У него не было времени ни на обсуждения, ни на раздумья. Свои решения он принимал с маху и редко сомневался хоть в какой-то детали. Заставить его изменить свое мнение было почти невозможно.

Поскольку он одновременно решал множество задач, ему приходилось день и ночь носиться с места на место; ему ничего не удавалось довести до конца, но вокруг него постоянно существовала атмосфера спешки, беспокойства и нервозности. Его амбиции, жажда власти, мстительность и недоверие к окружающим могли сравниться только с его болезненным комплексом превосходства; к тому же он был чувствителен, как мимоза. При всем при том он прекрасно знал свою ограниченность. Он не позволял, чтобы рядом с ним на равных находился кто-то, превосходящий его по уровню образования, опыта, знаний или способностям. Он окружал себя молодыми поклонниками, которые восхищались его манерами и неиссякающей энергией, или же слабыми личностями, которые только и могли, что аплодировать его выходкам и жестоким поступкам, бояться его, льстить его тщеславию и убеждать Каммлера, что он великий человек. Все же он был достаточно умен и видел, что собой представляет эта публика. Он играл их судьбами, как избалованный ребенок солдатиками. С начальством он был совершенно иным, полным расположенности и преданности; а вот нижестоящим он в полной мере демонстрировал свою надменность, жестокость, высокомерие и нетерпимость. Идя к своей цели, он не ведал никаких моральных запретов.

В то время я был всего лишь заинтересованным зрителем. Я наблюдал за этим человеком, как смотрят на редкого и опасного хищника, сидящего в клетке. Его власть ограничивалась контролем за строительством, необходимым для выпуска продукции, где командовал Дегенколб, и я не подозревал, что Каммлер рассматривает наши дела как самую большую возможность, которая ему представилась в жизни. Я не видел в нем опасности. Но скоро мне представилась возможность узнать его получше.

Глава 21. Гиммлер снова наносит удар

В начале января 1944 года у нас возникли серьезные сложности с "А-4". Выяснилось, что часть ракет взрывается на ранней стадии полета, когда еще работает двигатель, а другие взрываются или разлетаются в воздухе в самом конце траектории, до попадания в цель. Мы стали искать причины неполадок, но наши старания были приторможены началом производства, которого мы так долго ждали. И теперь у нас не было возможности отстреливать в больших количествах ракеты экспериментальных серий. Двигаться шаг за шагом стало невозможно. Отвечая на настойчивые требования сверху ускорить выпуск годной к использованию продукции, мы должны были одновременно опробовать различные модификации – по одной на каждой из наших драгоценных ракет. При таких методах нельзя было и надеяться, что удастся получить ясную картину состояния дел.

Все же к началу марта у нас уже сложилось определенное представление о взрывах во время горения, но причины взрывов в конце траектории так и оставались невыясненными.