Фауст: о возможном

Катя отошла от окна, оставив его открытым, легла на кровать. Мысли кружились в ее голове. Как много лет прошло с тех пор, как много событий, маленьких и больших, произошло в ее жизни и как мало воспоминаний осталось о тех по-настоящему счастливых минутах. Она снова стала вспоминать свою жизнь, вспоминала себя маленькой. Странно, но в ее памяти были живы сцены из того времени, когда она была совсем маленькой, когда ей было два годика, а то и меньше. Она помнила, как выглядела ее коляска, в которой ее возили, помнила, как ходила в ясли, помнила, как кормила белку, которая казалась ей тогдашней просто огромной. Потом воспоминания стали однообразнее: школа, сначала одна, потом другая. Разговоры, лица одноклассников, преподавателей. И хотя школьные воспоминания относятся к тому возрасту, когда человек уже осознанно живет и многое запоминает, Катя помнила очень мало. Какое-то все было обычное, повседневное. Потом учеба в институте, работа, новые люди, новые переживания, мысли. Катя начала понимать себя, стала видеть в себе человека. Был даже период, когда она была собой очень довольна. Она вспоминала, что всегда старалась относиться к жизни оптимистично, всегда старалась находить в своей душе место для надежды на лучшее, если что-то было плохо, а если все было хорошо, то старалась радоваться этому чувству, не допуская мысли о том, что она не заслужила этого счастья. Вспомнила, что было время, когда она, увлеченная романтичной литературой, стала склоняться в сторону «юношеского максимализма», решив, что человек мыслящий должен испытать жизнь во всей ее полноте; потом думала, что печали и несчастья учат человека и что они выпадают на долю каждого до тех пор, пока человек не найдет себя и не найдет свое «призвание». И, вдохновленная этими соображениями, с какой решимостью преодолеть все невзгоды встречала она любые препятствия, с каким воодушевлением относилась к душевным бедам. А потом закончилась юность, и как-то слишком быстро началась взрослая жизнь, полная самостоятельных решений и ответственности. И хоть она всегда старалась быть независимой от родительского мнения, все-таки она привыкла, что есть кто-то, кто управляет ее жизнью, и когда ее жизнь перестала быть спланированной кем-то еще, потерялась в мире взрослых проблем, в мире тоски и уныния.

«И к чему все это?» – с грустью подумала Катя. «К чему эта бесконечная суета, бесконечные поиски чего-то? К чему страдания, этот бесценный жизненный опыт, который на деле оказывается не так уж ценен? Да, узнать и понять жизнь – значит, испытать не только счастье, но и пройти через страдания. Да, жизнь – это череда событий, радостных и печальных, череда надежд и разочарований, поиск целей и неизбежное шествие в сторону одного финала. Но стоит ли так рьяно стремиться узнать жизнь со всех ее многочисленных сторон, если за это познание человек получает забвение, и его душа черствеет? Стоит ли кидаться с головой в этот омут человеческих перипетий и жизненной суеты? Стоит ли воспитывать душу страданием и мимолетным, а порой и призрачным счастьем? Стоит ли открываться тем чувствам и эмоциям, которые рано или поздно погаснут и оставят лишь то зыбкое, что человек гордо называет жизненным опытом? Зачем этот жизненный опыт, если ты не сможешь ни с кем им поделиться, потому что у каждого человека свой багаж этого «сокровища», и никому нет никакого дела до других?..

– Стоит, несомненно, оно того стоит! – Катя повернула голову вправо, туда, откуда донесся голос, и увидела человека в темном плаще, похожего на монаха. Лица незнакомца она не смогла разглядеть из-за капюшона, но голос показался ей смутно знакомым. Только сейчас Катя заметила, что находится больше не в своей квартире, а в лесу, и лежит не на кровати, а на траве. Там, где стоял монах, лес расступался, образуя небольшую опушку. На этой опушке Катя увидела небольшой деревянный дом.

– Кто ты? – спросила Катя сразу, как только поднялась с земли. Ее голос прозвучал испуганно. Монах не ответил. Он резким движением развернулся и быстро пошел в сторону дома. Катя, перепугавшись, что монах бросит ее в лесу совсем одну, поспешила за ним. Пришлось бежать, чтобы не потерять из виду сливавшуюся с сумраком фигуру монаха. Дом, который был очень близко, когда Катя впервые его заметила, лежа на траве, теперь, казалось, находился в нескольких километрах от того места, где Катя открыла глаза. Наконец, монах оказался возле двери. Катя отстала от него лишь на несколько шагов.