«Фаустники» в бою

Во время вступления частей Красной Армии в Силезию советское руководство предполагало, что немецкое население этой области будет более дружественным (или, по крайней мере, более покорным), нежели жители Восточной Пруссии. Хотя никогда не стоило забывать, что Силезия (в особенности Нижняя, граничившая с Польшей) была нацистской «цитаделью». Здесь, как и во всей Германии, можно было столкнуться с проявлением враждебности — на красноармейцев нападали из засад, в окна домов, где останавливались офицеры Красной Армии, залетали камни, а иногда и гранаты. Вообще-то, с наибольшей враждебностью Красная Армия столкнулась в Верхней Силезии. Что было само по себе удивительно, так как этот район был населен шахтерами-католиками. В железнодорожном городке Шоффетс было задержано несколько немцев, которые пытались забросать советские казармы гранатами. В Брайтенмарке отравленными оказались колодцы с питьевой водой. После проверки советские врачи установили, что токсины содержались во всех продуктах и алкоголе, находившихся на местном складе. В Заблагче 19 февраля местные жители подбили из Панцерфауста советский танк. В маленькой деревне около города Милич, в Нижней Силезии, 31 января 1944 года был убит польский солдат, когда пытался найти подходящие дома для размещения своей части. Но и здесь нельзя было говорить о широком партизанском движении. Когда в тыл Красной Армии была заслана специальная группа, которая должна была установить реальные масштабы деятельности «вервольфов» и засвидетельствовать «преступления Красной Армии», творимые на оккупированных территориях, то ее командира ждало немалое разочарование. В своем отчете он писал: «Мы не должны рассчитывать на сопротивление мирных жителей». Выходя из щекотливой ситуации, офицер-разведчик объяснял подобную пассивность «русским террором».

^{Применение Панцерфауста-60 на открытой местности было очень рискованным занятием}

В отношении немецкого населения жесткие меры применялись не только советским, но и союзным командованием. Несмотря на то, что подобные жесткие меры должны были поставить крест на подпольной деятельности нацистов, союзное командование, чтобы вконец подорвать возможное сопротивление, решилось на принятие еще более жестких, почти драконовских мер. В приказе № 1 устанавливался список преступлений, которые карались смертью: вооруженное сопротивление, саботаж, обладание оружием. И хотя генерал Смит удалил из этого списка угрозу жизни военнослужащих из состава Союзных армий, Эйзенхауэр в марте 1945 года отдал собственный приказ. Он заявил: «Я сказал моим офицерам, что не намерен терпеть любое сопротивление. Я не допущу, чтобы в моих людей стреляли немцы — не суть важно, в военной они униформе или гражданской одежде». Это заявление было результатом ожесточенного сопротивления, с которым союзники столкнулись на немецких землях, лежащих к востоку от Рейна. Почувствовав попустительство Эйзенхауэра, некоторые американские офицеры в качестве единственной меры наказания стали применять смертную казнь. Для этого им не требовалось особого разрешения или решения военного суда. В Хартвальде американские танкисты расстреляли несколько мирных жителей, которые подозревались в том, что служили проводниками у немецких партизанских отрядов. В Швайнфурфе, где американские грузовики попали в засаду, немецких снайперов вешали без суда и следствия. В Оффенбахе, где из Панцерфауста был подорван американский танк, была расстреляна вся семья диверсанта. В Рупбодене американскими солдатами был казнен фанатичный национал-социалист, который призывал жителей срывать с домов белые флаги. Там же казнили трех «вервольфов», которые покушались на жизнь американского офицера. Все эти казни с точки зрения международного права (Гаагской и Женевской конвенций) были весьма сомнительными, хотя с моральной точки зрения — международное право вообще не предусматривало возможность внесудебных расправ.

^{В конце войны немецкое командование стало создавать специальные отряды гранатометчиков, в каждый из которых поставлялось 130 Панцершреков с 1300 зарядами и 2000 Панцерфаустов (ноябрь 1944)}