Фаворит 2

Не более высокому по положению кланяется, тут они равны, но другу верному батюшки покойного. А тут уж иной подход. Оно, с него конечно никто не спросит, и не осудит. Но уважить того, кто держал тебя в младенчестве на коленях, ничуть не зазорно. А то и вовсе, поднимет тебя в глазах окружающих.

— Здравствуй сынок. Проходи, присаживайся. За стол пока не зову, потому как ожидаю еще гостей. Но коли голоден…

— Кваску бы испить, дядька Ефим. Палит сегодня, словно и не осень на пороге.

— Это да. Лето в этот раз выдалось жаркое. Евдокия!

— Слушаю тебя, Ефим Ильич, — поспешила на зов молодуха в теле.

— Квасу кувшин с ледника принеси.

— Нельзя тебе с ледника, боярин, — безапелляционно возразила женщина.

— Ты мне еще пооговаривайся. Живо на конюшню спроважу, да прикажу вожжами по телесам пройтись.

— Вели, батюшка боярин. А только…

— Евдокия, то мне квас, — остановил перебранку Аршанский, — Слово боярское, дядьке Ефиму и капли не дам испить. Только поспеши, богом молю.

— Ага. Ну коли так, то я живо. Глазом моргнуть не успеете, — расплывшись в довольной улыбке, и не обращая на насупившегося господина, ответила молодка.

Ожидаемые гости появились примерно через час. Причем прибыли вместе. Знали, что беседа предстоит не из простых, а потому для начала предпочли обсудить все в своем кругу. Ну что же, не сказать что сторонники Литвы, не использовали это время для подобной же беседы.

Разговор у них склеился сразу же. Пятницкий, высказал их с Аршанским взгляды и доводы, с чем гости вполне согласились. Они в свою очередь, изложили свое видение проблемы. И так же были поняты с небывалым для их отношений единением.

— Так в чем выход-то, господа бояре? — На правах старшего, задал вопрос Пятницкий.

Старший из прибывших, Медведков, едва разменял четвертый десяток, и был на десять лет младше хозяина. Второй, уступал ему целых двадцать лет. Ну а так как тут имелся и помладше, взоры сторонников Новгорода оборотились к Аршанскому. Ему первым высказывать свое мнение.

— Я так думаю, господа бояре, что царевне московской, на псковской земле делать нечего. И коли она не доедет до границы, от того земле нашей только добро будет.

— Ты прямо говори, не ходи вокруг, да около, — недовольно буркнул боярин Медведков.

— Да куда у прямее, — развел руками Аршанский, — я Арсений Евсеевич предлагаю лишить ее живота. И сделать это на землях московских. В крайнем случае, новогородских. Но лучше все же не надо. Как никак, они наши соседи. А там, пускай Николай ищет душегубов в своем царстве. Чай есть рода, коим этот брак ну никак не в радость. И сами чай поглядывали на такой кус сладкого пирога.

— Девку-то не жаль? Говорят красавица неописуемая, и норова кроткого, — хохотнув спросил Медведков, явно намекая на молодость говорившего.

— Вот и будет агнцем невинным, во благо земли Псковской, — с горестным вздохом, закончил Аршанский.

— Толково сказано. Мне добавить нечего, — согласился с высказанным предложением Горячинов, кому пришло слово по старшинству.

Медведков и Пятницкий переглянулись понимающими взглядами. Но все же каждый из них вслух, как того требовал обычай, высказали свое одобрение.

— Кому поручим? — Вновь обвел взглядом присутствующих хозяин дома.

— Есть у меня компаньон один, купец новгородский, заговорил Медведков. Коли пообещать ему плату достойную, так согласится все обставить в лучшем виде. Много чего о нем судачат, да только и того, что слухами разными земля полнится.

— Ты загадками-то тут не сыпь. Кто таков?

— Прости, Яков Игоревич, но прав Ефим Ильич. По такому делу, надо бы без загадок разных, — поддержал своего соратника, Аршанский.

Медведков было вскинулся, потому как помнились ему в голосе молодого боярина мстительные нотки. Мол, вот только что, ты меня приложил, а теперь получи оборотку.

Да только, то намерение, так намерением и осталось. Пусть он и молод, но прав. Что же до неловкости, так ведь не молодь какая, мог бы и сам сообразить, да не подставляться под колкость.

— Купца того Жилиным Игнатом Пантелеевичем зовут. Но только сразу говорю, деньгами его не прельстить, а чего взамен потребует… По мелочам размениваться не станет.

— Знаю такого, — кивая в такт своим словам, произнес Пятницкий. — Особо не выпячивается, хотя в гильдии «Ивановское сто» состоит. Но и вознестись жаждет, самое малое в именитые граждане. Но глядишь, и от подобного звания во Пскове не откажется. И вот вам мое слово. Захочет положения у нас, моего одобрения не будет, припечатал Ефим Ильич.

— А отчего так-то, — вскинулся Горячинов.

— А от того, что мы сейчас думаем, как нам хотя бы равновесие выдержать. Даже нападение предлагаем совершить на московских землях, чтобы и Новгород, и Псков в стороне остались. Вы же нам тут своего сподвижника впихнуть пытаетесь. А коли так, то и равновесию конец придет. Ну и к чему тогда вообще огород городить?

— Прав ты Ефим Ильич, — согласился с хозяином Медведков. — Но неужто ты решил, что я стану подъезжать на кривой кобыле? Причем настолько кривой, что это за версту видать. Да только все интересы Жилина вокруг Новгорода вьются.