Фаворит 3

Почувствовал, что дорога открыта! А куда открыта-то!? В спальню иль к сердцу!? Чего он добивается? Использует ее? Или он тогда говорил правду и не смел поднять на нее взгляд из-за разницы в их положении?

А она? Чего хочет она? Не предает ли память мужа? Спокойно. Не стоит взваливать на себя чрезмерно много. Никого она не предает. Она была верна супругу не только телом, но и душой. Потому как любила его. И детей прижила не по обязанности, а по любви.

Правда, где-то в дальнем потаенном уголке ее сердца нашлось местечко и для молодого стрельца. Вот только задвинула она его так далеко, что о том и поминать не стоит. Эвон, даже сейчас никак он из той темницы выбраться не может. И суждено ли тому чувству вообще белый свет увидеть, неизвестно. Тетке-то легко поминать про похмельную кружку. А как она поперек горла становится, тогда что?

* * *

Крыштав осадил коня, на берегу речки. Дорога словно ныряла в вялотекущий поток, и выныривала на его противоположной стороне. Граница. Всмотрелся в берег напротив.

До него не так чтобы и далеко, всего-то шагов шестьдесят. Да и речка так себе. Верхнее течение, от истока не далеко, а потому и глубина до смешного мала, пусть и весна.

Из зарослей подлеска появился пеший, одетый в мундир личной сотни боярина Карпова. Помахал рукой, мол все нормально, можно переправляться. Крыштав подал знак сопровождавшему его взводу и они разом двинули коней через поток, взметнув тысячи брызг, породивших радугу, заигравшую на ярком весеннем солнышке всеми цветами.

— Здрав будь, Крыштав Казимирович.

— Ты здравствуй, прости не упомню твоего имени.

— То и не удивительно, — степенно огладив усы и бороду, ответил парень с нашивками десятника. В дружине боярина вообще все сплошь молодые. — Я тебя по плену помню. А ты меня хорошо как мельком видел. Арсением Ивановичем кличут.

И плевать ему, что перед ним шляхтич. У него в подчинении десяток бойцов, и сам боярин на людях, обращается к нему по званию, фамилии или имени отчеству. И как бы не был знатен Шляхтич, ему то так же зазорным не будет.

— А скажи-ка десятник, не служил ли ты в лешаках? — Все же не желая обращаться к выходцу из черни по имени отчеству, поинтересовался Арсений.

— Никак посчитаться хочется? — Бросив на шляхтича лукавый взгляд, поинтересовался парень.

— То не твоего ума дело.

— А вот тут ты не прав, — совершенно серьезно возразил парень. — Вы тогда к нам не в гости приходили, а дома наши жечь. И до деревенек, что оказались на вашем пути очень даже добрались. Вот и мы вас не пирогами потчевали. Но то дело прошлое. И коли сегодня вместе, то вместе быть и должны. А коли за местью сюда подался, шел бы ты обратно. Потому как, уж не обессудь Крыштав Казимирович, зряшнее это дело, и стоить может тебе головы. То слова не мои, а боярина нашего, — примирительно улыбаясь, и выставляя перед собой руки, закончил десятник.

— Прав, твой боярин, — скрипнув зубами, вынужден был согласиться Крыштав.

— Да ты не ярись, Крыштав Казимирович. Нешто Иван Архипович без понимания, чтобы дразнить союзников. Мы из его личной охранной сотни. Но с лешаками ты еще встретишься. Там, — парень неопределенно махнул рукой. — Но тогда уж помни о словах боярина.

— Ладно о том. Путь свободен?

— Свободен. Я и еще парочка парней, для вас как пропуск будем.

— Добро. Юрий.

— Я, господин поручик.

— Доложи господину ротмистру, что путь свободен и нас встречают.

— Слушаюсь.

— Ну, поехали вперед, десятник.

— Хм. Так смысла в передовом дозоре тут нет. Чай по Псковской земле пойдем. Иль подвоха ожидаешь?

— Мы как видишь и по Посполитой земле с дозором идем, отчего же здесь делать исключение.

— Хм. Прости Крыштав Казимирович, как-то не подумал. Прав ты. Военный поход, то не прогулка по бабам. Елизар, подавай лошадей, — обернувшись к зарослям подлеска, выкрикнул десятник.

И тут же из ветвей появились двое всадников, ведущие в поводу еще четыре лошади.

Все так. И сопровождающие, и встречаемые были одвуконь. Одним из залогов успешной операции должна была стать мобильность. И тут уж сменные лошади как нельзя кстати.

Согласно уговора союзникам разрешалось взять с собой не больше одного слуги на десяток шляхтичей. Это вполне позволит впоследствии собрать достойный обоз с добычей, и в то же время, не будет столь уж обременительным. Обоз вообще был ахиллесовой пятой шляхетского войска. Насколько оно было стремительно на поле боя, настолько же неповоротливо и медлительно на марше.

Вообще-то, Острожский сам рвался возглавить хоругви и даже предлагал Ивану набрать куда большие силы. Ну что такое две хоругви? Но Карпов только неодобрительно покачал головой. Ну какой поход, коль скоро Константин Иванович является официальным лицом. Отверг и переход хуфой границы инфлянтско-шведской границы.