Фаворит богов

Макрон не пошёл с ним к месту казни. Он долго стоял в сумраке темницы, внимая лишь стуку собственного сердца, и вновь ловил себя на мысли о справедливости замечаний претора, который словно видел его насквозь.

Между тем Сеяна отвели в полукруглый внутренний двор. Этим вечером здесь не было никого, кроме палача, сжимавшего в руке топор на длинной ручке, командира тюремной стражи и нескольких солдат.

Остановившись, Сеян на несколько секунд устремил взор к вечернему небу, приобретавшему пурпурный оттенок. В вышине с криками носились стаи птиц. Облака имели угрюмый, неприветливый вид. Дул ветер.

Эшафот был собран за несколько часов до казни. Один из стражников связал Сеяну руки за спиной. Впервые претору стало страшно. Он ощутил свою ничтожность рядом с огромным могуществом кесаря, который, всего лишь начертав указ на тонком листе папируса, решил человеческую судьбу.

   — Мы слишком жалки всё же против тебя, — прошептал Сеян, вспомнив человека, которого он подло предал.

Опустившись на колени, он прижал шею к колоде. Командир солдат отдал короткий приказ. Палач взмахнул топором, хлынула кровь и голова, отделённая от тела, упала на эшафот.

ГЛАВА 65

Прошло несколько дней, и на Капри доставили новости о событиях, взволновавших Рим. Сначала Тиберий узнал о самоубийстве племянницы, затем из уст самого Макрона, о расправе над Сеяном. Он выслушал доклад претора с видимым хладнокровием, пытаясь скрыть своё торжество.

Тем не менее страхи и подозрительность его после раскрытия заговора не только не исчезли, но и усилились. Впрочем, в Рим он по-прежнему не собирался возвращаться. Его вполне устраивала жизнь на Капри, и именно отсюда он впредь планировал управлять государством. Он, как и ранее, содержал на Капри свой двор, где Приск, распорядитель наслаждений, не переставал радовать его подданных пирами.

Часто Тиберий выходил побродить в одиночестве по скалам, глядя на бухту, и подолгу сидел среди утёсов, наблюдая за прибоем, набегавшим на отмели. В такие часы его никто не имел права беспокоить.

Все прекрасно помнили случай, произошедший с ним некоторое время назад. Тогда какой-то рыбак, поймав среди скал хороший улов и увидав гуляющего кесаря, преподнёс ему в дар большую рыбу. Но Тиберий, приняв его за подосланного врага, кликнул дежуривших поблизости преторианцев и приказал им покарать несчастного. Узнав же, что он местный житель, Тиберий велел бить его рыбой по лицу. Этот случай удивил многих уроженцев Капри.

Иногда по ночам Тиберию снился Рим, но он никогда не скучал по городу, в котором вырос. Возможно, потому, что сами римляне никогда не любили кесаря. Огромные площади, залитые солнцем, гигантские статуи богов, дворцы, изумляющие великолепием, храмы, форум, улицы... Вспоминая город, Тиберий понимал, что для римлян он, кесарь, навсегда останется чужаком, изгнанником. Среди подданных ему было неуютно.

В детстве он обладал очень стеснительным характером, в отличие от своего брата Друза. Уже тогда Тиберию становилось не по себе, если случалось ему оказаться среди большого скопления людей. Поэтому, когда он вырос и Октавиан нанёс удар его ранимому сердцу, заставив развестись с Випсанией, он с удовольствием уехал на Родос. Многие считали его отъезд добровольным изгнанием, но на Родосе ему впервые за долгое время стало хорошо.

После возвращения Макрона с новостями из Рима кесарь сразу вызвал к себе Фрасилла, желая узнать, что готовят ему в будущем звёзды. Их встреча состоялась поздней ночью в опочивальне.

Тиберий сидел возле окна, глядя на погруженные во мрак сады и далёкий спуск к бухте. Осенний ветер доносил до его слуха рокот прибоя. Кесарь раздумывал над своим будущим. Оно виделось ему мрачным, хотя когда-то Фрасилл предрекал, что он будет долго править Империей. Иногда, устремив взор к звёздному небу, Тиберий пытался прочесть среди всех этих переплетений серебряных точек собственную судьбу. Но он не был силён в астрологии.

Его родовое имя — Тиберий Клавдий Нерон — не раз подвергалось насмешкам до того, как он взошёл на престол и ввёл закон об оскорблении Величества. В армии, во время походов, в которые Тиберия посылал отчим, его дразнили Биберий Калдий Мерой[24] за любовь к вину. Он терпел солдатские шутки молча, но те больно задевали его.

Прошли годы, и теперь никто не смеет над ним смеяться. Все перед ним пресмыкаются и трепещут...

Впрочем, он не сердится на сограждан за нелюбовь. Когда погиб Германик, а в Риме против него назревал мятеж и на его статуях появлялись надписи: «Отдай Германика!», Тиберий перестал бояться римлян, и поэтому римляне стали бояться его...

Фрасилл жил в одной из комнат виллы Юпитера. С кесарем они виделись нечасто, потому что Тиберий предпочитал проводить время в одиночестве. При встрече, они редко обсуждали астрологию, за исключением тех случаев, когда сам Фрасилл желал сообщить Тиберию важные пророчества.