Фаворит Марии Медичи

На Армана словно пахнуло цветами – полевыми, что не стоят долго в букетах, а обращаются в сено после того, как их сорвали. Но сено пахнет еще упоительней. Словно сорванный колокольчик, качнула она головой и скользнула наверх – прочь от взгляда молодого военного.

– Маркиз, вы заснули? – прервал его грезы Анри. – Предлагаю спеть песню о рогоносцах. Именно так! Пить и петь – что может быть лучше? Пусть ваш друг запевает – у него приятный голос, хоть он и держит шпагу не лучше моей кормилицы.

– Почту за честь, – жмурится Клод – его уже отпустило, и мир кажется прекрасным и дружелюбным местом. – «Когда придет весна»*?

– Именно!

– Когда придет весна, – начинает Клод приятным тенором.

– И птицы запоют, – подхватывают Анри и Арман. На них начинают оборачиваться.

– Все рогачи на юг шеренгою пойдут, – ревут кадеты, впрочем, не сбиваясь с такта.

– Мой зна-ме-но-сец встанет в авангард,

Твой толстопуз тылы возьмется прикрывать!

Мы будем выпивать и рогачей считать –

Удастся ли бог весть до ночи перечесть!

– Удастся ли бог весть до ночи перечесть! – подхватывают посетители всем известный припев.

*Песня из романа Пьера Бурдейля де Брантома «Галантные дамы». Перевод автора.

Глава 6. Победа и награда (ноябрь 1602, 17 лет)

Маркиз де Шийу разглядывал отметину на кинжале, оставленную в стычке около моста Сен-Мишель – поперек красивого чеканного узора на защитной полосе, идущей от гарды к противовесу, теперь красовался уродливый рубец. Чтоб ему сдохнуть, мерзавцу! Впрочем, незадачливый наемный убийца так и поступил – его, Армана, стараниями. Перекрестившись, Арман вздохнул и убрал кинжал за пояс.

Ожидая учителя, кадеты убивали время кто разминаясь, кто придирчиво выбирая у стойки тренировочную рапиру с обтянутым потрескавшейся кожей металлическим шариком на конце, а большинство сгрудилось вокруг графа дю Боска:

– Я, разумеется, не мог отказать своему другу в такой малости, как побыть у него секундантом. Представьте же мое изумление, когда я увидел секунданта противника – моего собственного кузена!

Граф считался первой шпагой Академии, основы рапирного боя ему преподал сам синьоре Строцци – ученик великого Джакомо ди Грацци, автора «Причин победоносного использования оружия для атаки и обороны», и в слушателях у него недостатка не было.

– И что же вы, граф?

– Разумеется, я не отступил от данного мне слова – когда барон Лансе уложил своего противника ударом в грудь, я ранил кузена в правую руку и забрал его шпагу.

– С какой это птицей на сей раз схватился Лансе?

– Какой-то гасконский петух. Ему не понравилась борода барона – будто муха потопталась – так он выразился. В Гаскони до сих пор подметают бородами мостовую!

– Откуда там мостовые, граф? – лениво спросил барон Савонньер. – До сих пор ходят по уши в грязи.

– Не знаю, как насчет мостовых, но потом и чесноком от него несло преизрядно! Пришлось убить, чтоб не мучился.

«А если я вот так, среди чужих секундантов, встречу своего брата? – подумал Арман с ужасом. – Мне придется биться с ним, чтобы не уронить своей чести, если уж волею судьбы мы окажемся в разных лагерях…»

– Отступиться нельзя – сочтут трусом, не имеющим понятия о дворянской чести! – поддержал дю Боска барон Савонньер, преданно заглядывая в глаза.

– Не знаю, как ваш брат, а мой, думаю, с удовольствием продырявит меня шпагой за право первородства! – захохотал ворвавшийся в класс Анри Ногаре. – Любой из двух законных и пяти бастардов!

– Господа, все взяли учебные шпаги и учебные кинжалы! – вслед за Ногаре в классе появился синьоре Умберто. – В пары! Ногаре – Савонньер, Бразак – Бретвиль, Лакруа – Лемонье, Боск – Шийу. Отрабатываем двойную атаку.

Арман всегда уступал дю Боску, и этот бой не стал исключением.

Кинжал – укол сбоку, шпага – укол прямо, кинжал – укол вверх, шпага рубит по левому боку, кинжал – укол снизу, шпага – рубящий удар по голове. Арман не хочет отступать или уклоняться, он старательно выполняет защиты, но клинок Боска проходит сквозь них, как сквозь масло. Получив шпагой по голове – удар, хоть и затупленным лезвием, выходит весьма чувствительным, Арман сдается и отступает, петляя по небольшому свободному пятачку, оставленному другими дерущимися парами, дожидаясь конца боя.

– Скажите, Шийу, что вы делаете? – требовательный голос мэтра не сулит ничего хорошего.

– Отрабатываю двойную защиту, – потирая шишку на голове, отвечает Арман.

– Для чего? – Арман не видит лица маленького кривоногого синьора Умберто – тот стоит спиной к окну, в которое бьет рассветное солнце, но в голосе учителя слышится что-то неладное:

– Для чего вы отрабатываете эту защиту?

– Чтобы научиться. Научиться фехтовать, – предупреждает Арман следующий вопрос.