Фаворит смерти 3 (бояръаниме)

Скрученная в тугую спираль магическая пружина со свистом полетела в противника.

Тот, хоть и с трудом, но отразил выпад.

Обменявшись парой ощутимых ударов, мы разошлись в стороны. Буравя друг друга взглядами, мы искали уязвимые места. Свои то я знал, а вот противника…

Изначально обладая только огненным атрибутом, сейчас Герцен умел многое, не связанное со стихией пламени. Главы родов наградили его различными умениями. И тот успешно их сейчас использовал.

Из тех секунд поединка, что успели случиться, я прочитал в его заклятиях, все, что только можно было прочитать — огненная, водная, воздушная, земляная, магия крови и света, боли и тьмы.

Проще, наверное, назвать то, чего не нет.

Не увидел я магию звука и артефакторики, но это, наверное, еще все впереди. Не удивлюсь, если и это обнаружиться в разношерстном клубке умений Герцена чуть позже.

Враг вновь рванул ко мне.

Я бросился на него.

Наши кулаки встретились в точке смерти и высекли снопы искр. Пласт его магии, наслоенной как пирог, встретился с моей, черной, иначе называемой дарком.

Сама реальность содрогнулось от этого страшного удара.

Громыхнуло.

Раскат сотряс небо, я успел считать его, скрутить в спираль.

И швырнул во врага, подкрепив добротным магическим толчком. В бой должно идти все.

Подействовало.

Герцен вскрикнул и отлетел назад. На груди образовалась кровавая рана.

Вдохновленный успехом, я сотворил новое заклятие.

Звук. Страшный, низкий. Какой издает океан в своих самых глубоких и темных недрах и впадинах.

Звук, с каким рушатся горы и сталкиваются друг с другом тектонические плиты.

Я сотворил это, сам удивившись сколько силы было вытолкнуто в заклятие.

Сотворил — и тут же метнул.

Герцен увернулся. Но попался на мой трюк, который когда-то, в одном из поединков, и сам проворачивал со мной.

Это был обманный маневр. Настоящее заклятие осталось в моих руках. Правда, ненадолго.

Едва Герцен начал движение в сторону, чтобы увернуться от первого броска, как я сделал второй.

И попал.

Герцена смяло, яростно швырнуло об землю. Искры магического конструкта невероятно мощного, осыпали все вокруг.

Противник упал, закричал.

Я бросился к нему, готовый добить, но вдруг почувствовал, что провалился ногами во что-то мягкое.

Ловушка!

Я рванул назад, но не смог выбраться из липкой массы, так сильно похожей на обычную землю.

— Попался… — прохрипел Герцен, морщась от боли.

Из разорванных ран хлестала кровь, но он не обращал на то внимание.

Сейчас он готовился к последнему удару, который убьет меня.

И плел страшные заклятия, уже не веря в собственные силы. Магический удар будет надежнее.

Я вновь рванул в сторону. Но ловушка держала надежно. Созданная гением земляной магии, она была рассчитана на мощь, сравнимую с моей. И потому я понимал, что у меня нет шансов.

Однако смерть моя откладывалась.

С атональным звоном Герцена вдруг стали окружать призраки. Они выплыли из-за дома и подкрадывались все это время, пока мы дрались, к противнику.

— Что за… — выдохнул враг, глядя на прозрачные силуэты.

Метнул в одного — в Карасика, — магический конструкт, но заклятие с треском разлетелось в стороны.

Герцен выругался, вновь начал кидать в призраков боевые заготовки, но все было тщетно. Заклятия разбивались об окруживших его. Сила их была иного толка, потусторонняя, и победить ее простыми заклятиями было невозможно.

Тогда Герцен решил спастись бегством.

Однако едва попытался прорваться сквозь круг, как дико закричал. Одно прикосновение к призракам — и на теле Григория тут же образовывались страшные черные раны, следы от ожогов.

Раш повернулся ко мне, едва заметно кивнул в приветствии и махнул рукой.

В ту же секунду ловушка, в которую я попал, застыла. Теперь она была не вязкой, а сухой, словно необожженная глина.

Я дернул ногой, высвобождая ее, потом вторую. Выбрался из западни.

Герцен тем временем уже весь был в ранах. Он истошно кричал, создавал заклятия, бился, но порваться сквозь круг не мог.

Я подошел к противнику.

— Максим! Максим! — кричал тот обожженным ртом. Что он хотел? Просить о пощаде? Или просто шептал имя врага, потому что ничего другого сейчас не мог сделать?

Я с размаху ударил противника — так, что, хрустнула челюсть.

Герцен взвыл, начал что-то говорить, но не смог — изо рта посыпались осколки зубов, а челюсть неестественно выгнулась.

— Машим! Машим! — зашамкал тот, а потом закричал от боли.

— Вебер! Бартынов! — крикнул я.

Аристократы осторожно подошли ко мне. Вид поверженного врага доставлял им удовольствием, но вот на призраков они смотрели с опаской.

Герцен, поняв, к чему идет дело, вновь попытался прорваться через круг. И вновь получил страшный ожог.

— Мы все хотим сотворить месть над этим человеком, — произнес я. — Отомстить за тех людей, которых он унизил или убил. Но убить его три раза подряд мы не можем. Поэтому сделаем это одновременно.

Это устроило присутствовавших.

— Парни, расступитесь, — произнес я, и призраки разошлись в стороны.

Герцен рванул ко мне, но я сделал ему подсечку — на расстоянии, с помощью магии, — и он растянулся прямо перед нашими ногами.

Он ревел, был жалок.