Фаворит. Сотник

– Слушаюсь, княгиня. Со-отня! Смирно! – Выждал, пока Ирина отъедет, только потом скомандовал: – Вольно! Офицеры, ко мне!

Фрол, оба полусотенных и подлекарь поспешили предстать пред ясны очи начальства. Вроде все в курсе дела, но это не имеет значения. Военные каждый раз уточняют те или иные моменты не потому, что глупы, а чтобы четко обозначить, что и как должно быть. Спрос в армии особый. Вот так расслабишься в мирной обстановке, а окажешься в военной, и не приведи господь придется карать расслабленных тобой же подчиненных. Именно что карать. Потому как боевая обстановка диктует свои, жесткие, правила.

– Оружие и снаряжение почистить, привести в порядок, разместить в пирамидах и кладовой. Если у кого заведется плесень, не сносить тому головы. Как и его командиру. Все излишки оружия и добычу – на склад. Лошадей – на конюшню. Фрол Емельянович, как и условились, назначить наряд да обозначить очередность.

– Слушаюсь.

– Павел Валентинович, еще раз проинструктируй раненых по поводу ухода за болячками. Да не забывай навещать их на дому. Как только заметишь нарушения, водворяй в наш лазарет без лишних разговоров. Мне здоровые стрельцы надобны, а не калеки.

– Ясно, Иван Архипович, – по-граждански ответил подлекарь.

– Кто не на службе, тем трое суток на роздых, а потом милости просим в казарму. Мнится мне, что по результатам похода нашу сотню решат увеличить в числе. Так что трудов предстоит изрядно.

– Ой ли? Боев, почитай, и не было, – усомнился Фрол.

– Это так. Да только во все стычки, что были, нас, как в бочку затычку, совали. И княгиня тут о том же вещала. Так что дорого, не без того, но минимум еще одну сотню она снарядит. Ну все, други. Закругляйте тут, а я на доклад к княгине.

Невольно обвел всех пристальным взглядом. Ни намека на издевку или многозначительность в глазах. Интересно, это они так княгинюшку любят и почитают или все же Карпов сподобился получить их уважение? Уж офицеры-то со своего места точно знают, благодаря кому дела в сотне обстоят куда как лучше, чем в иных полках…

С докладом как-то не заладилось. В том смысле, что его тут же определили в баньку, а там и поспешили составить компанию. Невтерпеж бабе. Хм. Вообще-то ему пришлось ничуть не легче. Она-то хоть какое-то время болела и только недавно полностью оправилась. У Ивана же вполне себе молодой, здоровый и крепкий организм с определенными потребностями. Вот только ходить налево, имея хорошие шансы разгневать всесильную покровительницу, – это уж увольте.

Словом, в бане они только и смогли что попариться да утолить первый голод. После помывки плавно переместились в спальню. Тут они вновь наплевали на все дела и ринулись проверять на прочность широкую постель. Подумаешь, уж не единожды проверена. А вдруг разболталась…

– Ох, Ванюша, как же я по тебе соскучилась, – пристраиваясь на его груди, блаженно произнесла княгиня.

В ответ он положил руку ей на голову, погладил русые волосы, потрепал за ушком и наконец произнес:

– Я тоже соскучился, Ирина.

– Врешь, – повернув голову и вперив в него лукавый взгляд, возразила та. – Я ведь вижу, что, хотя ты меня и хочешь, вовсе не любишь. А потому и скучать не скучал. Разве только по женской ласке истосковался. Боишься меня?

– Ну, во-первых, у нас с тобой уговор, а я своему слову хозяин, – глядя прямо в глаза и продолжая поглаживать ее волосы, спокойно ответил он. – Во-вторых, нужно быть идиотом, чтобы не опасаться той, перед кем трясутся именитые бояре. Причем не только Русского царства. Ириша, я похож на идиота?

– Значит, только опасаешься?

– Вот только не надо дуться. Не боюсь же, в самом-то деле. И потом, как бы то ни было, но насчет того, что соскучился, я вовсе не вру. И ты в этом успела убедиться.

– Поду-умаешь. Да я сейчас позову Глашку, и ты с не меньшим задором набросишься на нее. А то и с большим. Она-то, чай, помоложе будет, – язвительно протянула княгиня.

– Так. Все. Я пошел, – сдвигая ее в сторону и собираясь подняться, решительно проговорил Иван.

– Куда? – вцепилась в него княгиня, но тут же сдала обороты: – Ванюша, прости меня. Ну баба я. Обычная баба. И мне, как любой, любви хочется. А ты… – Она осеклась с неприкрытой обидой.

– И что мне делать? Врать тебе? Так ведь ты эту ложь распознаешь, а тогда уж тебе станет еще горше. Да еще и меня поставишь в один ряд с той мокрицей Васильчиковым, – оставляя попытку встать, возразил Иван.

Жестоко? Еще как жестоко. И уж тем более учитывая то обстоятельство, что княгиня родила от него дочь. То есть он для нее точно не проходной персонаж и никогда не встанет в один ряд с бывшими любовниками.

А еще это рискованно. Ибо страшнее врага, чем обиженная женщина, и вообразить себе трудно. Но куда страшнее обманутая женщина. Оно, конечно, все зависит от нрава той или иной особы. Однако Ирину Васильевну отличала решительность. Так что, по сути, у Ивана был выбор только меж двух зол.

– Ладно, герой-любовник. Коль скоро ничего другого не остается, тогда уж давай получим то, к чему оба имеем склонность. – Говоря это, Хованская потянулась к нему с недвусмысленным намеком.