Фаворитка

Однако вернемся к Селии и Нибо. Принцесса была хороша, ее платье создавали лучшие портные столицы… как и мое. Но более всего ее украшало не сияние драгоценностей или роскошный наряд, а свет, искрившийся в глазах. Она была по-настоящему счастлива, потому что сбылась ее мечта.

Ее жених казался более сдержанным. Его улыбка была скорей учтиво-вежливой. И в глазах не было и блика того сияния, которым светилась невеста. Как всегда, невероятно красив, подтянут, в мундире цветов своей гвардии и с герцогским венцом на голове, Нибо Ришем сорвал в тот день ни один вздох восхищения с женских уст. Признаться, даже я, наконец, увидела в его светлости мужественность. Впрочем, тому способствовало наше с ним похищение, когда герцог показал себя защитником и воином, а не тем наглым и настойчивым сердцеедом, каким я знала его до этого.

Соединяли их в храме Сотворения. Обряд провел сам государь, как глава рода. Впрочем, обычно это делал глава рода жениха, принимая в свое лоно невесту. Но Ришем сам был главой своего рода, а потому не мог венчать себя и Селию, и в этом случае сыграло роль то, что король – отец своих подданных, и потому вручил Нибо свою сестру под благословение патриарха – проводника воли Богов. Однако окажись они в равном положении, то обрядом бы заведовал священнослужитель. Вот такие правила… Но продолжим.

После храма герцоги Ришемские проехались по столице, выслушивая поздравительные выкрики толпы, а затем вернулись во дворец, где был приготовлен пышный праздник, который помогал готовить магистр Элькос, что, в общем-то, и так понято. Чудес и развлечений было немало. Не говоря уже о яствах и винах. Да и о гостях. Послы, придворные, ришемский двор, прибывший на свадьбу своего господина.

Не было только Серпины Хальт. Она отсутствовала и в особняке герцога. Он выслал ее прочь сразу после истории с похищением, и не просто выслал. Ришем поступил подобно королю в отношении его тетки. Своей властью Нибо забрал у вдовы родственника ее имущество, имя и запретил ступать на землю Ришема. Это был позор, потому что теперь Серпине пришлось вернуться к своему роду, но не как вдова законного супруга. Имени мужа ее лишили, и теперь она становилась женщиной, которая вынуждена просить защиты рода после того, как покинула его ради сожительства с мужчиной, более не являвшегося ее супругом даже при его жизни.

К счастью для бывшей графини Хальт, ее приняли, но надеяться теперь на новое замужество не приходилось. Серпина была обесчещена. Государь оказался прав – Ришемы не уступали в мстительности Стренхеттам. Впрочем, Нибо отплатил  бывшей невестке равноценно ее преступлению. Она, пусть по глупости или недальновидности, но помогла приготовить ловушку для нас с его светлостью, после которой нам не оставалось ни чести, ни жизни. Теперь пожинала плоды своей же подлости.

И вот когда музыканты уже не могли играть, а гости стоптали свои туфли в танцах, когда лакеи сбили ноги и отгремели последние фейерверки, близкие родственники, как велит традиция, проводили молодоженов до брачных покоев. Уже перед дверью герцогиня Ришемская обернулась к королю и произнесла:

—  Вы поступили мудро, мой дорогой брат, соединив нас. Теперь вы должны понять, что иного мужа у меня быть не могло. Ведь наш союз был предначертан и освящен Богами. Я рада, что вы, наконец, уразумели это.

— Вот как, — в излюбленной манере произнес монарх. — Я учел это, ваша светлость, и запомнил.

Герцог, услышав слова супруги, поднял глаза к потолку, а когда прозвучал ответ, и вовсе поспешил увести ее, пока Селия не сказала нечто и вовсе опасное. А потом, когда герцогская чета прибыла в Ришем, ее светлости открылась ужасная правда – муж ее не любил, не любит и любить, в общем-то, не собирается. Да и внимание свое предпочитал дарить кому угодно, но не своей жене. И всякая прежняя любезность его растворилась без следа, оставив между ними холод равнодушия с его стороны, ревность и отчаяние с ее.

Тогда-то ее светлость и написала брату, моля о помощи, но получила в ответ то, что получила. Монарх не стал лезть меж супругами, союз которых был «освящен Богами». Он не простил сестру за то, что предала его доверие и принесла разлад с Кантором, последствия которого приходилось расхлебывать до сегодняшних дней. Так что моя идея с женитьбой принца Канторийского и герцогини Мэйтской пришлась кстати.

— Обожаю тебя, — сказав это, Ив послал мне воздушный поцелуй.

— Вот тебе очередное доказательство, дорогой, что женщинам стоит изучать много больше того, что им позволено, — ответила я. — Если бы я когда-то не перечитала хроники, то сейчас попросту не вспомнила бы о той капле камератской крови, какая есть в Мэйтах.

— Твоя любознательность и вправду оказалась полезна, как и женское коварство, — усмехнулся государь. — Недаром я тебя выбрал, мой дорогой лучик.

— Теперь понимаю, отчего ты так часто менял привязанности, — невозмутимо произнесла я. — Я считала тебя непостоянным, а оказывается, ты просто перебирал.

— Ядовитая ты моя, — едко ответил король, и я, широко улыбнувшись, отсалютовала ему.