Фаворитка императора

– Одно другому не мешает, – упорно настаивала Фортюнэ. – Я обожаю Монтрона, но если бы я была обязана хранить ему верность с тех пор, как его выслали в Анвер, я бы сошла с ума.

Марианна давно уже отказалась от мысли примирить подругу со своей точкой зрения. Фортюнэ была наделена пылким темпераментом и, судя по всему, больше любила саму любовь, чем мужчин. Среди ее неисчислимых любовников последним оказался банкир Уврар, не такой красивый, как неотразимый Казимир де Монтрон, но компенсировавший этот недостаток громадным состоянием, в которое маленькие зубки м-м Гамелен с наслаждением вгрызались… Однако пора было кончать с этим, и Марианна вздохнула:

– Несмотря на свадьбу, я не хочу изменять Императору. Он непременно узнает об этом и не простит меня, – добавила она быстро, надеясь, что Фортюнэ сможет понять этот аргумент. – И потом, хочу напомнить тебе, что у меня есть где-то законный супруг, который может возникнуть с минуты на минуту.

Весь энтузиазм Фортюнэ испарился, и она неожиданно серьезно спросила:

– Есть какие-нибудь новости?

– Никаких. Просто вчера Фуше проговорился, что еще ничего не нашли… и даже этот виконт д'Обекур остается неуловимым. Я считаю, однако, что наш министр ищет добросовестно… Впрочем, Аркадиус, со своей стороны, дни и ночи рыщет по Парижу, все закоулки которого знакомы ему не хуже, чем профессиональному полицейскому.

– Все-таки это очень странно…

В этот момент, словно материализованный словами Марианны, в дверях салона показался с письмом в руке Аркадиус де Жоливаль, грациозно приветствуя дам. Как всегда, его элегантность была безупречной: оливково-зеленой с серым симфонии костюма придавала большой эффект белоснежная батистовая рубашка, над которой выступало смуглое личико мыши с живыми глазами, черными усами и бородкой писателя-импресарио и незаменимого компаньона Марианны.

– Наша подруга сказала мне, что вы проводите время в парижских трущобах, однако у вас такой вид, словно вы пришли с бала, – шутливо заметила Фортюнэ.

– Как раз сегодня я был, – ответил Аркадиус, – не в тех мрачных местах, а у Фраскати, где лакомился мороженым, слушая болтовню милых девушек. И я избежал большой беды, когда мадам Рекамье разлила ананасный щербет, едва не запачкав мои панталоны.

– По-прежнему ничего? – спросила Марианна, чье напряженное лицо являло резкий контраст с веселыми минами ее собеседников.

Но Жоливаль, похоже, не заметил тревожную нотку в голосе молодой женщины. Бросив небрежным жестом письмо к уже лежавшим на секретере, он принялся рассматривать сардоникс с гравировкой, который он носил на левой руке.

– Ничего, – беззаботно проговорил он. – Человек в синем костюме словно улетел с дымом, как дух в персидских сказках. Зато я видел директора театра Фейдо, моя дорогая! Он удивлен отсутствием новостей от вас после памятного вечера в понедельник.

– Я сообщила ему о своей болезни, – с досадой оборвала его Марианна. – Этого ему достаточно.

– К несчастью, он другого мнения! Поставьте себя на его место: он находит звезду первой величины, этот человечина, а она вдруг исчезает, едва засияв. Нет, в самом деле, он строит относительно вас такие планы, причем чем дальше, тем больше насыщая их австрийским духом: он предполагает выдать «Похищение из сераля», затем концерт, составленный исключительно из Lieder[2] и…

– Об этом не может быть и речи! – нетерпеливо воскликнула Марианна. – Скажите этому человеку прежде всего, что я не вхожу в состав постоянной труппы Комической Оперы. Я только участница представления в зале Фейдо.

– Это ему хорошо известно, – вздохнул Аркадиус, – тем более что поступили и другие предложения и он знает об этом. Пикар хотел бы видеть вас в Опере, в знаменитых «Бардах», которые так нравятся Императору, а Спонтини, в свою очередь, ссылаясь на ваше итальянское происхождение, настойчиво просит выступить с итальянцами в «Севильском цирюльнике» Паэзиелло. Наконец, в салонах…

– Хватит! – раздраженно оборвала Марианна. – Сейчас я и слышать не хочу разговоры о театре. Я не в состоянии заниматься постоянной работой… и в дальнейшем ограничусь, пожалуй, только концертами.

– Мне кажется, – вмешалась Фортюнэ, – лучше оставить ее в покое. Она до того издергана…

Она встала, сердечно обняла подругу, затем добавила:

– Ты в самом деле не хочешь прийти ко мне сегодня вечером? Уврар приведет женщин и несколько интересных мужчин.

– Право же, нет! Кроме тебя, я не хочу никого видеть, особенно людей веселых. Будь здорова!