Фаворитка короля

— Милорды! — Его уверенный голос и горделивая поза привлекли к себе их взоры. — Эта леди, всем вам хорошо знакомая, находится здесь по моему приглашению. Она — моя жена, милорды. Леди де Виндзор. Дело прямо ее касается, а закон в таком случае требует ее присутствия. Не годится, чтобы она стояла. Будьте любезны подать ей табурет.

Служитель поспешил принести табурет. Виндзор усадил меня, не обращая внимания на шумные протесты. Я опустилась на табурет, пытаясь изобразить оскорбленную невинность, а кровь шумела в ушах от нахлынувших предчувствий. Я вертела на пальце золотое кольцо с вправленным в него рубином. Поворачивалось оно с немалым трудом. Ради Бога, что это должно значить? К моему облегчению, Гонта не было на заседании, однако для Виндзора, подозреваю, это не имело никакого значения.

Виндзор поклонился мне, затем почтенному собранию и начал свою речь без долгих вступлений.

— Я считаю великой честью для себя, милорды, ваше предложение занять пост коменданта Шербура.

— Мы высоко ценим ваш опыт, сэр Вильям. — Граф Генри, к моему большому удовольствию, говорил с заметной неуверенностью.

Виндзор снова поклонился, проявляя в своей учтивости исключительную сдержанность.

— Я польщен этим. И тем не менее я нахожу, что мое согласие принять эту честь стоит под вопросом, я пребываю в нерешительности. Речь идет о мелочи, уладить которую только в вашей власти, милорды.

— Мы сделаем все, что в наших силах…

— Речь идет о положении моей супруги, милорды.

Похоже, все в зале затаили дыхание. Я тоже.

— Вот как, сэр? — На этот раз у графа Генри не было в руке бумаг, которые могли бы его выручить. Я не улыбнулась: сидела, кротко потупив очи.

— Я прошу вас, милорды, отменить все принятые против нее постановления. — Голос Виндзора ясно разносился по всей зале. Сам воздух, казалось, сгустился, как дым.

«Что ты затеял, Виндзор? Они же никогда не пойдут на это».

— Закон требует, чтобы всякого человека — мужчину или женщину, — обвиненного в столь тяжких преступлениях, как мошенничество и измена, судил суд Королевской скамьи[108]. Когда моя жена предстала перед вами по вашему требованию, достопочтенные милорды, ее судила назначенная вами комиссия. — Он позволил себе обвести задумчивым взглядом растерянные лица членов Палаты. — Суд Королевской скамьи не рассматривал надлежащим образом дело моей жены, хотя на это она имеет законное право. Исходя из этого, я считаю, что принятые против нее решения комиссии: об изгнании из пределов королевства, а более всего — о конфискации принадлежащего ей имущества, — противоречат закону.

— То было время крайней неустойчивости в государственных делах, сэр Вильям, — пробормотал граф Генри.

— То было время, когда закон следовало всемерно поддерживать и соблюдать, милорд, и нам обоим это совершенно понятно. — Виндзор перешел в атаку. — Более того, моей жене не позволили присутствовать в зале в продолжение всего обсуждения вопроса о ее виновности или невиновности. Ее попросили покинуть зал заседаний. Мне это хорошо известно, как и все события, происходившие в период упомянутого обсуждения. Это противоречит закону, милорды. Надо ли продолжать? Ибо мне, к великому сожалению, известно и о другом серьезнейшем расхождении между вашими поступками и законами нашей страны.

— Э-э-э… Я не уверен…

— Моей жене, милорды, не было предоставлено достаточное время для отыскания свидетелей и надлежащей подготовки защиты по делу.

— Но, сэр Вильям…

Ах, как он заставил их юлить и изворачиваться! Ах, как я этому радовалась!

— Только вторая половина дня и одна ночь, милорды. Я знаю об этом совершенно точно, поскольку был вместе с женой и помогал ей отыскивать тех, кто мог бы выступить в ее защиту. Предоставленное время не являлось достаточным. А это противоречит закону.

Наступило молчание. Граф Генри рассматривал пол у себя под ногами.

— И последнее, милорды. Мою жену судили как femme sole, то есть одинокую женщину, под тем именем, которое она носила до замужества. — Как решительно он выступал перед собравшимися лордами! Говорил он не громко, и все же мне казалось, что его голос эхом отдается от каменных сводов. Правда, в моих ушах его почти заглушал отчаянный стук сердца.

— Так не должно было произойти — вы и сами понимаете это, милорды. Вы сочли более выгодным иметь дело с одинокой женщиной. Однако Алиса де Виндзор моя жена — следовательно, она находится под моим покровительством. По закону все ее имущество принадлежит мне. В чем бы ее ни обвиняли, у парламента не было никакого права конфисковать ее имения, поскольку, говоря простым языком, милорды, эти имения уже не находились в ее собственности. — В его голосе ясно слышались нотки презрения. — Они принадлежат мне, милорды, и я требую, чтобы мне их возвратили. Без промедления. Равно я требую отмены приговора, осудившего леди де Виндзор, как вынесенного вопреки требованиям закона.

О, он нашел убийственные аргументы и мастерски их изложил. Но повлияют ли на лордов эти безукоризненные юридические выкладки? Я увидела, с какой силой его пальцы мнут шляпу.