Фаворитка месяца

Лайла засмеялась и вновь поправила юбку, как будто из скромности пыталась прикрыть слишком открытые ноги. Это сработало. Она увидела, что адвокат посмотрел в нужную сторону. «Ладно, от этого ни тепло, ни холодно», – подумала она.

– А вот вы совсем не изменились, – хихикнула девушка. Муди покраснел.

– Как вижу, вы унаследовали ирландскую льстивость. И в то же время лучшие внешние черты и отца, и матери. – Адвокат помолчал, потом вспомнил, что он здесь по делу и прочистил горло. – Но хватит об этом. Что я могу для вас сделать?

– Как я уже говорила вчера вашему секретарю, мне хотелось бы поговорить о текущем состоянии и обеспеченности моего опекунского фонда. Фонда, который мой отец оставил для меня.

– Да, ваш отец был необычным человеком: хотя и не слишком осторожным во многих вещах, но о вас он хорошо позаботился.

– Да, мама говорила мне об этом.

Черт бы его подрал, так говорить об отце. Ее отец был звездой, а не толстозадым адвокатом. Ладно, Лайла промолчит.

– Именно поэтому я и пришла к вам. Я понимаю, что не могу больше сосать деньга из матери. Мне хотелось бы стать независимой и посвятить себя целиком актерской карьере. Я решила, что хочу заниматься именно этим. Но я понимаю, что не могу получать доход с моего опекунского фонда, пока не достигну двадцати одного года. – Мистер Муди закивал головой. – Но я подумала, что, может быть, вы сможете сделать для меня исключение, потому что я занимаюсь как раз тем, чем желал мой отец. И моя мать, кстати, тоже. Поэтому, могли бы вы одолжить мне денег?

Адвокат улыбнулся, но это была нехорошая улыбка. Лайла пожалела, что не могла двинуть ему по роже.

– Мне очень жаль, но условия, на которых оставлен фонд, весьма специфичны, и я вынужден, по закону, им следовать. – Муди надел очки и посмотрел в записи. – Боюсь, что так как дела вел мой покойный партнер Берин Шлом, я не до конца в курсе всех подробностей. Сколько вам сейчас лет, дорогая? – спросил он, подняв глаза.

– Восемнадцать, – солгала Лайла, хотя и ненамного.

– О, время летит. Я даже и не осознал этого. По условиям завещания, с восемнадцати лет вы можете получать отчисления из фонда.

Лайла улыбнулась. «Слава Богу! Может быть, этот морщинистый старикашка не так уж и плох в конце концов?»

– И когда можно начать получать эти проценты? Прямо сейчас? Адвокат открыл ящик стола и вынул бланки. Взглянув на Лайлу, он сказал:

– Я мог бы набросать документ о том, чтобы вы начали получать деньги прямо сейчас.

Лайла улыбнулась ему своей самой солнечной улыбкой, схватила бумагу и ручку и нацарапала свою подпись. Все оказывалось значительно проще, чем она предполагала.

– Вот! А теперь вы можете все заполнить и оформить получение денег?

Адвокат вновь поглядел на нее с двусмысленной улыбкой.

– Да, сначала вы должны обратиться к исполнителю вашего отца, чтобы он оформил выдачу ваших доходов именно сейчас.

– А кто является исполнителем? – вздохнула Лайла. – Что за черт!

– Посмотрите, – сказал Муди и вручил ей документ.

Лайла посмотрела на документ, потом на Барта Муди. Она дрожала, но сделала все, чтобы не уронить бумаги.

– Моя мать? Почему она должна давать свое разрешение?

– Так предусмотрено завещанием. Для того, чтобы получить доходы из оставленного вам фонда раньше двадцати одного года, вы должны или выйти замуж, или получить разрешение своей матери.

Лайла упала в кресло и сидела, сложив руки на груди. Как мог ее отец совершить такое свинство? Отнять у нее ее собственные деньги и вручить Терезе власть распоряжаться и деньгами, и ею самой. Почему! Ведь он не любил Терезу!

Лайла наклонилась вперед, одна рука оставалась на бедре.

– Давайте на минуту забудем о Терезе. А что, если оформить заем – вроде аванса на будущее? Это вы можете для меня сделать?

Старик покачал головой, выглядел он при этом несчастным.

– Единственный человек, который может вам помочь, – это ваша мать, – сказал он. – Боюсь, что мы не можем тронуть средства фонда, не получив ее согласия.

Лайла вскочила.

– Моя мать не может помочь даже самой себе. Вы хотя бы видели ее последние десять лет? Она спилась. Сумасшедшая, высосанная жалкая старуха. Она ни за что в жизни не даст мне разрешения. Я нуждаюсь в этих деньгах, чтобы отделаться от нее.

– Лайла, вам только восемнадцать лет. По закону возраст, когда вы сможете вступить в права наследования, наступит лишь через три года. Тогда…

Лайла наклонилась над столом Барта Муди и заглянула ему прямо в глаза.

– Три года? Вы знаете, что может сделать Лос-Анджелес для женщины за три года? Сейчас я молода. Я могла бы произвести сенсацию. Я могу что-то из себя представлять. Через три года я могу умереть. Мне нужны деньги сейчас!

Барт Муди встал и прошел к двери. Держа руку на дверной ручке, он сказал:

– Тогда я советую вам поговорить с единственным человеком, который может вам эти деньги дать. – Он открыл дверь. – Всего хорошего! – сказал он.

Девушка была так зла, так расстроена, что не стала ждать лифта и пошла пешком по лестнице.

«И что же теперь? Какого черта могу я сделать?»