Фаворитки. Соперницы из Версаля

– Я? Не думаю. Что за чушь!

– Но, Ришелье, мой добрый друг, всем известна ваша страсть к актрисам, – вмешивается Дюра и хлопает его по спине. – И ваши предки не настолько прославлены: среди них встречались и судьи, и стряпчие. Может быть, и актеры где-то там затесались? Я, между прочим, тоже играю и несказанно рад этому.

Ришелье с кривой улыбкой воспринимает насмешку, потом обращает внимание на аляповатый розовый жилет Дюра, расшитый лебедями, который совершенно не подходит к его желтым чулкам.

– Вот только не говорите, что вы слабы зрением, мой дорогой герцог. Свинцово-серый и морковный! Вот так наряд!

– Со зрением у меня полный порядок, – смущается Дюра.

– Полно вам, господа, – произношу я, улыбаясь обоим. – Заройте свои топоры войны, пойдемте посмотрим, что приготовила для нас на ужин мадам де Вильмур.

Пьеса, как и предполагалось, имела большой успех. Я даже зарделась от триумфа. Я люблю играть: нет ничего приятнее, чем быть на сцене, дарить красоту через слова и песни, убегать от повседневной жизни в иной мир.

– Мне бы хотелось перекинуться с вами парой слов, – говорит Ришелье на следующий день после службы, предлагая мне свою руку: голубой рукав, отороченный золотым кружевом, расшитые манжеты почти до самого локтя. Он ведет меня в сад и дальше по тропинке, усаженной сотнями цветущих розовых кустов всевозможных оттенков кремового и белого. Сад в Шантмерль такой же великолепный и роскошный, как и весь замок.

– У меня есть друг, который, я уверен, был бы счастлив познакомиться с вами, – начинает он разговор.

– Любой ваш друг, уважаемый сир, станет и мне добрым другом. – Мы оба понимаем, о ком он говорит, и неожиданно мне хочется прыгать от радости, зарыться в розах. Лишь усилием воли мне удается продолжать размеренно шагать по тропинке.

– У меня дом в городке – скажу прямо, в городке Версаля. Я мог бы пригласить вас туда и организовать встречу со своим влиятельным другом… возможно, за скромным ужином.

Пока я рассыпаюсь в благодарностях и демонстрирую радость, внутри у меня все перевернулось. В небольшом городке Версаля? Тайное свидание в полночь? Нельзя, чтобы меня привели к королю как маленькую grisette[3] прямо с улицы, таким стыдливым (постыдным!) тайным способом. Как унизительно! Ну а чего же я ожидала? Ришелье помог уложить Марианну к королю в постель и намерен там ее и оставить. Он просто ищет очередное развлечение для своего хозяина.

От Ришелье не укрывается изменение в моем поведении.

– Что-то не так, милая моя мадам д’Этиоль? Я сказал что-то неуместное?

– Нет-нет, месье, что вы! – Я останавливаюсь и выбираю огромную белую розу, вдыхаю ее крепкий аромат. – Видите ли, моей матушке нездоровится, и я в этом году уже не собиралась никуда выезжать. Понимаете?

– Ну, разумеется, понимаю, – отвечает он с искренним изумлением во взгляде. – Очень даже хорошо понимаю. Быть может, в обозримом будущем вы рассмотрите мое приглашение? – Мы останавливаемся у статуи, ее каменные глаза отражают мои муки. – Вы во вкусе моего могущественного друга, а он изысканный гурман.

– Конечно.

После нашего расставания я опускаюсь на скамью у статуи, закрываю лицо руками. Как унизительно! И у меня смутное подозрение, что, несмотря на все его витиеватые фразы, я не настолько очаровала его, как могла бы.