Фавориты Екатерины Великой

На заседании Сената 4 ноября сенаторы требовали продолжать следствие, но Орлов их не поддержал. «Хотя по справедливости должно стараться в отыскании истины и доходить до самого источника» – так начал он свою речь, – но поскольку в Москве приключилась беда, «от коей род человеческий подвергается гибели, нет ни времени, ни способов достигнуть сего». А окончил он увещеванием: «…но как всегда лучше виновного облегчить от наказания, нежели наказать невинного, то не соблаговолит ли собрание сей суд производить и виновных осуждать единственно уже по имеющимся в деле окрестностям (обстоятельствам) и доказательствам». Сенат согласился с Орловым, а куда ему было деваться?

В результате убийцы митрополита Амвросия были повешены на месте преступления, то есть у ворот Донского монастыря. На Красной площади были повешены еще двое бунтовщиков – по жребию, то есть выбор шел из группы осужденных. Шестьдесят человек были биты кнутом и с вырванными ноздрями отправлены на каторгу.

Чума шла на убыль. Тут и холода подоспели. Сохранилось донесение Орлова в Петербург, сделанное в разгар чумы, в котором он очень точно определяет пороки старой столицы и дает совет, как их исправить. «Весьма полезно, – пишет он, – если б большие фабриканты добровольно согласились перенести фабрики в уездные города, ибо Москва отнюдь не способна для фабрик». Очень дельное замечание, этот вопрос не решен до сих пор. «Попов надо стараться завести в Москве получше, а чтоб иметь получше, надо содержание им дать побольше». Об этом и покойный митрополит старался. Многодетные, неграмотные нищие священники и способствовали возникновению в Москве страшного бунта. «Также московские военные гвардейские команды, отставные гарнизоны до того развратны, что способу поправить их не будет, разве перевести их совсем» – в смысле разогнать и взять новых, потому что за порядком не смотрят, все торгуют, дисциплины никакой. Как-то удивительно современно звучит это письмо императрице, написанное 250 лет назад.

25 ноября Григорий Орлов вернулся в Петербург и был встречен как герой. По нормам инфекционного времени перед въездом в столицу он должен был задержаться в Торжке в карантине, но Екатерина отменила это правило.

Она даже выслала за Орловым экипаж, чтобы не было лишней задержки в пути, ей хотелось поскорее обнять своего милого. На этот раз она им искренне гордилась.

В честь освобождения Орловым Москвы от чумы на Монетном дворе была отлита памятная медаль, на которой Орлов был изображен рядом с Курцием. Напомню читателю старую легенду, я сама ее обновила для себя, заглянув в энциклопедию. Римский юноша Курций в 326 году до н. э. совершил подвиг. В середине Форума вдруг появилась трещина неизмеримой глубины, которую невозможно было заполнить. Прорицатель сказал, что город в величайшей опасности, трещина должна быть заполнена лишь «лучшим благом Рима». Тогда Курций со словами: «Нет лучшего блага в Риме, как оружие и храбрость!» – в полном вооружении сел на коня и бросился в трещину, которая за ним сомкнулась. Медаль украшала надпись: «И таковых сынов Россия имеет». Первоначально слово «сынов» было отлито в единственном числе – «такового сына», но Орлов по скромности попросил императрицу перечеканить медаль. Мол, «таковых сынов» у России много. На радостях Екатерина заложила на берегу Невы Мраморный дворец, он был объявлен «Зданием благодарности» и предназначался в дар Григорию Орлову, но он там никогда не жил.

Война с турками шла к завершению. Екатерина несколько остыла от своих «воздушных замков» и теперь стремилась к заключению мира. В это время и развернулась при дворе интрига – очередная борьба за власть. Во главу угла встали отношения фаворита и Никиты Ивановича Панина. Орлов в роли победителя очень мешал Панину, это касалось и внешней политики, и дел внутренних, особенно внутренних.

На дворе был 1772 год, наследник Павел достигал совершеннолетия. Панин все еще лелеял мысль, что если Екатерина не отдаст трон сыну, то хотя бы сделает его соправителем. Наверное, Панин рассчитывал на какую-то личную выгоду, но главным было другое – он искренне любил своего воспитанника и считал, что допуск Павла к трону не только справедлив, но и полезен Отечеству. И для Панина это были не пустые слова. А здесь Орлов все время путается под ногами и не отходит от императрицы. А за Григорием Орловым стоят братья, а за братьями стоит гвардия – капризная и обидчивая. Мало ли что она выкинет в случае неудовольствия. Услать бы любимчика Орлова куда-нибудь подальше, смотришь, и замену ему можно будет найти.