Фавориты Екатерины Великой

Вот еще одно высказывание человека, относящегося к Потемкину вполне благожелательно. Глинка С. Н. (1776-1847) – сосед Потемкина по смоленской усадьбе, поменявший военную службу на перо, словом, широко известный литератор, – в своих «Записках» пишет: «И у нас, и в Европе говорили, что Екатерина и царствовала и привлекала сердца. ‹…› Ум ее постиг, что сильная богатая и чиновная аристократия домогается по духу своему угнетать то, что малочиновнее и маломощнее ее. А потому она и заметила в Наказе своем, что богатым должно полагать преграду к удручению бедных, и что чины суть принадлежность мест, а не лиц.

Князь Григорий Александрович Потемкин, из участи бедного смоленского шляхтича перешедший на череду князя Таврического, – Потемкин был при Екатерине главным оплотом от притязаний сильной аристократии, лучше сказать, против вельможной гордыни».

О привычках князя Таврическом он пишет очень выпукло: «Память, желудок и сладострастие его все поглощали. Он метил из гвардии в монастырь, а попал в чертоги Екатерины. В глубоком раздумье грыз он ногти, а для рассеяния чистил брильянты. Женщин окутал в турецкие шали, а мужчин нарядил в ботинки. Поглощал и ананасы, и репу, и огурцы».

Турецкие шали ввел в моду именно Потемкин. Они были у нас очень дороги, все-таки натуральный шелк. Рассказывали анекдот, что, желая сделать подарок тайной своей любви, конечно чьей-то жене, он всех дам на вечере одарил турецкими шалями, а потом сознался своей обожаемой, что сделал это ради нее одной.

А теперь представим, что думал по поводу Потемкина, скажем Ф. В. Ростопчин, представитель чиновной аристократии, наделенный «вельможной гордыней». Ростопчин вторит Глинке: «Иным казалось, что Потемкин, объевшись, не проснется, а он встанет, как ни в чем не бывало, и еще свежее. Желудок его можно уподобить России, она переварила Наполеона, и все переварит». В этом высказывании проглядывает если не симпатия, то уважение к Потемкину. Ростопчин был губернатором Москвы в 1812 году, Отечественная война была у него на памяти, но при жизни князя Таврического он его ненавидел. Потемкин был враг номер один. И все окружение Ростопчина поддерживало такое же отношение к этому баловню судьбы. Ростопчин был очень близок с нашему послу в Лондоне С. Р. Воронцову, тот в свою очередь был другом Завадовского, это была элита двора, и она никак не могли простить Екатерине ее отношение к Потемкину. Уже после смерти фаворита Ростопчин писал: «… грядущие поколения не благословят его память. Он в высшей степени обладал искусством из добра делать зло и внушать к себе ненависть». У Семена Романовича Воронцова были свои заботы в отношении экс-фаворита. В начале царствования Александра I он отправил дочь из Лондона в Петербург, заявив при этом, что не решился бы сделать при Потемкине, поскольку тот не пропускал ни одной юбки.

Недоброжелателем Потемкина был и фельдмаршал Румянцев-Задунайский. Об отношение «простого люда» А. Т. Болотов в своем «Жизнеописании» – замечательном литературном памятнике XVIII столетия – пишет, что смерть Потемкина «поразила всю Россию не столько огорчением, сколько радостью».

Легенда о браке Екатерины и Потемкина основывается на мнении иностранных посланников и русских историках П. И. Бартеневе и Д. Ф. Кобеко. Всех мучил вопрос: почему они так странно расстались? Почему обычно щедрая императрица отпустила Потемкина с пустыми руками? Она, правда, пожаловала отставленного фаворита титулом князя Священной Римской империи, но где деньги, где крепостные, где, наконец, серебряный сервиз? Каких-либо документов, подтверждающих это венчание, нет. О нем известно только со слов племянницы Потемкина: Александры Васильевны Энгельгардт, по мужу графиня Браницкой. Она оставила записки, в которых подтверждает, что была на этом тайном венчании свидетельницей. История этих записок детективная. Они якобы попали к графу Строганову, который проживал в Одессе, и там погибли вместе с его архивом. Что тут скажешь? Для меня, например, не важно, были они венчаны или нет, но я думаю, что все-таки нет. Это в восемнадцать лет можно настаивать на венчании. А в сорок пять, да еще такой властолюбивой и прагматичной женщине, как Екатерина, у которой все и без брака было в руках… сомнительно.