Фавориты Фортуны

— И как ты это понимаешь?

— Как хороший знак.

— К сожалению, Коллегия понтификов и Коллегия авгуров не согласны с тобой, молодой Цезарь. Недавно они обсуждали тебя и твой фламинат и пришли к выводу, что существует некое нарушение правил в твоем жречестве, которое и стало ответственно за разрушение храма Великого Бога.

Радость озарила лицо Цезаря:

— О, как я рад услышать то, что ты только что сказал!

— А что я сказал?

— Что я больше не фламин Юпитера.

— Я не говорил этого.

— Ты сказал! Ты сказал!

— Ты меня не так понял, мальчик. Ты определенно фламин Юпитера. Пятнадцать жрецов и пятнадцать авгуров пришли к такому выводу без тени сомнений.

Радость померкла.

— Лучше бы я был солдатом, — угрюмо проговорил Цезарь. — Я больше подхожу для этого.

— Чем бы ты хотел быть, не имеет значения. Значение имеет то, чем ты являешься сейчас. И чем является твоя жена.

Цезарь нахмурился, пытливо посмотрел на Суллу:

— Ты уже второй раз упомянул мою жену.

— Ты должен развестись с ней, — прямо сказал Сулла.

— Развестись с ней? Не могу!

— Почему?

— Мы поженились по обряду confarreatio.

— Существует такая вещь, как diffarreatio.

— Но почему я должен с ней разводиться?

— Потому что она — дочь Цинны. Оказывается, мои законы относительно оглашенных в списках людей и их семей содержат небольшую неточность в отношении гражданского статуса несовершеннолетних детей. Жрецы и авгуры решили, что здесь действует закон lex Minicia. Это означает, что твоя жена — не римлянка и не патрицианка. Поэтому она не может быть фламиникой. Поскольку твой фламинат предусматривает служение божеству обоих супругов, законность ее положения так же важна, как и твоего. Ты обязан с ней развестись.

— Я не сделаю этого, — сказал Цезарь, вдруг нашедший выход из ненавистного жречества.

— Ты сделаешь все, что я тебе прикажу, мальчик.

— Я не сделаю ничего, чего не должен делать.

Сморщенные губы медленно втянулись.

— Я — диктатор, — ровным голосом сказал Сулла. — Ты разведешься с женой.

— Я отказываюсь, — ответил Цезарь.

— Я могу заставить тебя сделать это, если потребуется.

— Как? — презрительно спросил Цезарь. — Ритуал diffarreatio требует моего полного согласия и сотрудничества.

Пора сломать хребет этому несносному ребенку! Сулла показал Цезарю когтистое чудовище, которое жило в нем и которому впору выть на луну. Но даже при внезапном проявлении этого чудовища Сулла понял, почему глаза Цезаря так знакомы ему. Они были похожи на его собственные! Глядят на него равнодушно-холодным, пристальным взглядом змеи. И чудовище уползло внутрь. Впервые в жизни Сулла не нашел способа подчинить своей воле другого человека. Гнев, который должен был бы овладеть им, не приходил. Вынужденный смотреть на самого себя в лице кого-то другого, Луций Корнелий Сулла оказался бессилен.

Здесь можно использовать только слова.

— Я поклялся восстановить надлежащие этические нормы mos maiorum в религии, — сказал Сулла. — Рим будет чтить своих богов и заботиться о них так, как он это делал на заре Республики. Юпитер Наилучший Величайший недоволен. Тобой или, точнее, твоей женой. Ты — его специальный жрец, и твоя жена — неотделимая часть твоего служения. Ты должен отделаться от этой неприемлемой жены, взять другую. Ты должен развестись с дочерью Цинны, неримлянкой.

— Нет, — сказал Цезарь.

— Тогда мне придется найти другое решение.

— Могу предложить одно, — тут же сказал Цезарь. — Пусть Юпитер Величайший сам разведется со мной. Аннулируй мой фламинат.

— Я мог бы это сделать как диктатор, если бы не вовлек жрецов в это дело. Я связан их решением.

— В таком случае получается, — спокойно сказал Цезарь, — что мы зашли в тупик, да?

— Нет. Есть еще один выход.

— Убить меня.

— Именно.

— И кровь фламина Юпитера будет на твоих руках, Сулла.

— Нет, если тебя убьет кто-то другой. Я не согласен с греческой метафорой, Гай Юлий Цезарь. И наши римские боги тоже. Вину нельзя переложить на другого.

Цезарь обдумал его слова.

— Похоже, ты прав. Если ты прикажешь убить меня кому-то другому, вина падет на того человека. — Он поднялся с кресла, сразу став выше Суллы. — Тогда наш разговор окончен.

— Окончен. Если ты не передумаешь.

— Я не разведусь с женой.

— Тогда я прикажу убить тебя.

— Если сможешь, — сказал Цезарь и вышел.

— Ты забыл свои laena и apex, жрец! — крикнул ему вслед Сулла.

— Сохрани их для следующего фламина Юпитера.

* * *

Цезарь заставил себя идти домой медленно, гадая, как скоро Сулла придет в себя. То, что диктатор выбит из колеи, он увидел сразу. Очевидно, немногие осмеливались бросить вызов Луцию Корнелию Сулле.