Фавориты Фортуны

– Ты не был квестором, не говоря уже о преторской должности.

– Сенат откажется от обычных требований.

– У тебя нет ни опыта, ни знаний, – настаивала Юлия с отчаянием в голосе.

– Мой отец был консулом семь раз. Я вырос в окружении консулов. Кроме того, Карбона нельзя назвать неопытным.

– Но зачем здесь мы? – спросила Аврелия.

Марий-младший серьезно и умоляюще посмотрел сначала на мать, потом на тетку.

– Конечно, для того, чтобы обсудить этот вопрос между нами, – сказал он немного беспомощно.

– Ерунда! – резко возразила Аврелия. – Ты не только сам принял решение, но уже сообщил Карбону, что будешь избираться вторым консулом. Мне кажется, ты вытащил нас из теплого дома только для того, чтобы сообщить новость, которую городские слухи донесут до нас уже завтра утром.

– Это не так, тетя Аврелия!

– Конечно, так! – отрезала Аврелия.

Залившись краской, Марий-младший повернулся к матери и протянул к ней руку, как бы прося поддержать его.

– Мама, это не так! Да, я сказал Карбону, что выдвину свою кандидатуру. Но все равно я хотел выслушать, что скажет моя семья, правда! Я могу передумать!

– Ха! Ты не передумаешь, – фыркнула Аврелия.

Пальцы Юлии сжали запястье Аврелии:

– Успокойся, Аврелия. Я не хочу, чтобы в этой комнате сердились.

– Ты права, тетя Юлия. Гнев – это последнее, что нам нужно, – согласился Цезарь, вставая между матерью и тетей, и с этого нового места пристально посмотрел на двоюродного брата. – Почему ты сказал «да» Карбону? – спросил он.

Вопрос, который ни на секунду не обманул Мария-младшего.

– О, Цезарь, думай обо мне немного лучше! – презрительно сказал он. – Я сказал «да» по той же причине, по которой и ты сказал бы «да», если бы на тебе не было laene и apex.

– Я понимаю, почему ты думаешь, что я сказал бы «да». Но на самом деле я бы этого не сказал. Лучший путь – это in suo anno, в свое время.

– Это противозаконно, – неожиданно подала голос Муция Терция.

– Нет, – возразил Цезарь, прежде чем Марий-младший мог отреагировать. – Это против установившейся традиции и даже против lex Villia annalis, но не противозаконно. Такое решение могло бы стать незаконным на государственном уровне, если бы твой муж занял положение против воли сенаторов и народа. Однако Сенат и народ Рима всегда могут ликвидировать lex Villia. А именно это и произойдет. Сенат и народ Рима обеспечат необходимую законность подобных выборов. А это означает, что единственный человек, который объявит консульство Мария незаконным, будет Сулла.

Наступила тишина.

– Вот что хуже всего, – сказала Юлия дрогнувшим голосом. – Ты выступишь против Суллы.

– Я все равно был бы противником Суллы, мама, – сказал Марий-младший.

– Но не как официально введенный в должность представитель Сената и народа. Быть консулом – значит принять на себя максимальную ответственность. Ты возглавишь и поведешь за собой армии Рима. – Слеза скатилась со щеки Юлии. – Ты окажешься в центре пристального внимания Суллы, а он самый страшный человек на свете! Я знаю его не так хорошо, как твоя тетя Аврелия, Гай, но – достаточно хорошо. Мне он даже нравился в те дни, когда заботился о твоем отце, а он действительно заботился о нем, ты знаешь. Бывало, он сглаживал те маленькие неловкости, которые всегда возникали у твоего отца. Сулла – более терпеливый и проницательный человек, чем твой отец. И в каком-то смысле он человек чести. Но твой отец и Луций Корнелий имели одно важное общее качество: когда все рушилось, от конституции до народной поддержки, они были способны пойти на все, чтобы достигнуть своей цели. Вот почему оба они в прошлом двинули армии на Рим. И вот почему Луций Корнелий снова пойдет на Рим, если Рим выберет тебя консулом. Сам Рим намерен драться с ним до конца, мирного решения проблемы не будет. – Она вздохнула. – Из-за Суллы я хочу, чтобы ты передумал, дорогой Гай. Обладай ты его возрастом и опытом, ты еще мог бы выиграть. Но ты не такой. Ты не можешь победить Суллу. И я потеряю своего единственного ребенка.

Это была мольба любящего стареющего человека. А Марий-младший был ни то, ни другое. Он выслушал прочувствованную речь матери с застывшим лицом. Губы его раскрылись, как будто он хотел что-то сказать.

– А ты, мама, – опять вмешался Цезарь, – как говорит тетя Юлия, ты знаешь Суллу лучше, чем кто-либо из нас. Что ты думаешь по этому поводу?

Взволнованная Аврелия вовсе не собиралась в подробностях рассказывать о своей последней ужасной, трагической встрече с Суллой в его лагере.