Фавориты Фортуны

— Ты хочешь что-то сказать, дорогой Поросенок? — осведомился он, обратившись к Метеллу Пию старым прозвищем, которое тот унаследовал от своего отца.

Метелл Пий покраснел, но с решительным видом встал. Со времени его прибытия в Рим на пятый день ноября его заикание, почти исчезнувшее за последнее время, заметно усилилось. Он знал почему. Все дело в Сулле, которого он любил, но боялся. Однако Метелл Пий все же оставался сыном своего отца, а Метелл Нумидийский Свинка дважды терпел ужасные побои на Форуме во имя своих принципов и один раз даже уехал в ссылку, но принципом все равно не поступился. Поэтому сыну надлежало идти по стопам отца и поддержать честь семьи. И свое собственное dignitas.

— Лу-лу-ций Корнелий, т-т-ты ответишь н-н-на один вопрос?

— Ты заикаешься! — воскликнул Сулла почти нараспев.

— Д-д-да. Из-з-вини. Я постараюсь, — сказал Метелл Пий сквозь стиснутые зубы. — Известно ли тебе, Лу-лу-ций Корнелий, что людей убивают, а их имущество конфискуют п-п-по всей Италии и в Риме?

Сенат слушал, затаив дыхание, что ответит Сулла: знал ли он? По его ли приказу это делалось?

— Да, я знаю об этом, — сказал Сулла.

Коллективный вздох, общая дрожь, и всех словно вдавило в стулья. Сенат услышал самое худшее. Метелл Пий упрямо продолжал:

— Я п-п-понимаю, что необходимо наказывать виновных, но ни один человек не был судим. Не мог бы ты объяснить м-м-мне ситуацию? Например, с-с-сказать мне, когда ты намерен подвести черту? И вообще, сохранится ли у нас правосудие? И кто сказал, что эти люди совершили предательство, если их дело не рассматривалось в суде?

— Это по моему приказу они умерли, дорогой Поросенок, — строго ответствовал диктатор. — Я не намерен зря тратить деньги и время Сената на суды для людей, которые явно виноваты.

Поросенок не сдавался:

— Тогда м-м-можешь ли ты мне сказать, от кого ты намерен еще избавиться?

— Боюсь, что не могу, — ответил диктатор.

— Тогда, если ты н-н-не знаешь, от кого будешь избавляться, то хотя бы кого ты намерен наказать?

— Да, дорогой Поросенок, это я могу сделать для тебя.

— В таком случае, Лу-лу-ций Корнелий, пожалуйста, поделись этим с нами, — закончил Метелл Пий с явным облегчением.

— Не сегодня, — сказал Сулла. — Мы снова соберемся завтра.

На следующий день рано утром, с рассветом, все вернулись в курию Гостилия, но мало кто казался выспавшимся.

Сулла уже ждал их в помещении Сената, восседая в своем курульном кресле. Один писарь сидел со стилом и восковыми табличками, другой держал в руках рулон папируса. Как только жертвоприношение и авгурии показали, что знамения благоприятствуют проведению собрания, Сулла протянул руку к рулону. Он посмотрел на бедного Метелла Пия, измученного беспокойством.

— Вот, — сказал Сулла, — список людей, которые или уже умерли как предатели, или скоро умрут как предатели. Их имущество теперь принадлежит государству и будет продано на аукционе. Любой мужчина или женщина, которые увидят человека, чье имя оглашено в этом списке, будут застрахованы от возмездия, если он или она станут палачами.

Сулла передал список старшему ликтору.

— Прикрепи это на стену ростры, — велел он. — Пусть все граждане Рима узнают то, о чем один только мой дорогой Поросенок имел смелость спросить.

— Значит, если я увижу кого-то в твоем списке, я могу его убить? — нетерпеливо поинтересовался Катилина, которого Сулла попросил посещать собрания Сената, хотя он еще не стал сенатором.

— Да, это так, ты можешь убить любого из этого списка, мой маленький лизоблюд! И кстати, заработаешь на этом два таланта серебром, — объявил Сулла. — Конечно, я узаконю наказания. Я не сделаю ничего, что не будет иметь силу закона! Вознаграждение будет также узаконено, и все выплаты зарегистрируются, так что последующие поколения не забудут о тех, кто извлек для себя выгоду в эти дни.

Все прошло спокойно, но некоторые, например Метелл Пий, легко различили злой умысел Суллы. А таким, как Луций Сергий Катилина, явно было все равно.

* * *

Первый список содержал сорок имен сенаторов и шестьдесят пять — всадников. Его возглавляли имена Гая Норбана и Сципиона Азиагена, далее шли Карбон и Марий-младший, Карринат, Цензорин и Брут Дамасипп. Старого Брута не было. Большинство сенаторов, поименованных в списке, были уже мертвы. Однако списки в основном предназначались для того, чтобы информировать Рим о том, чьи поместья конфискованы. Они не сообщали, кто уже мертв, а кто еще жив. Второй список появился на ростре на следующий день: двести всадников. И третий список: двести пятьдесят всадников. Сулла, очевидно, покончил с Сенатом. Его настоящей целью было сословие всадников.