Фавориты и фаворитки государей Западной Европы

Королевской семье, по плану Ферзена, то есть с большими предосторожностями, удалось ускользнуть из дворца Тюильри и проехать спокойно почти всё расстояние до границы, но громоздская карета не могла быстро двигаться, и королевская семья приехала в Варенн, где её должны были ожидать верные военные люди, не ночью, а утром, когда ожидавшие их вынуждены были уехать. А потому 20 июня 1791 года уже за пределами Парижа, в Варение, у самой границы, когда спасение было уже близко, их новенькая, с большой любовью заказанная Ферзеном карета была узнана восставшими, король и королева схвачены и помещены в особо охраняемое здание в центре Парижа, крепость Тампль.

23 июня 1791 года Симолин сообщил об этой трагической неудаче в донесении, отправленном в Россию, добавив: «…можно только содрогаться при мысли о несчастиях, которые грозят королевской семье, особенно королеве, рискующей стать жертвой жестокого и кровожадного народа». А на следующий день, 24 июня, в Петербурге получили еще одно донесение Симолина, в котором он отмечал, что «бегство короля и его арест представляют столь важное и чрезвычайное событие, что невозможно рассчитать его последствия и результат». Находясь в Париже, в эпицентре восстания, наблюдая в эти дни за восставшими французами и их лихорадочными действиями, Симолин мог охарактеризовать восставших как «жестокий и кровожадный народ», потому и предвидел трагический конец королевской семьи. Екатерина II, как, впрочем, и все другие монархи Европы, понимая, что грозит королевской чете, была в ужасе, но, сожалея, более помочь уже ничем не могла. Люди, настроенные против королевской семьи, помогать ей не считали нужным, а самые верные попросту не могли.

Ничего не мог предпринять и Ферзен: он мог только страдать.

Правда, подлинная подруга королевы, принцесса Ламбаль, уехавшая в Лондон, где она была в полной безопасности, вернулась во Францию и была с королевой даже во время ареста и препровождения королевской семьи в Тампль. Но Коммуна назначила новые меры предосторожности против королевской семьи: все из свиты короля и королевы должны были покинуть Тампль, в том числе и принцесса Ламбаль, и туда никому: ни друзьям, ни тем более иностранцу Ферзену, среди верных «вернейшему верному», — категорически запрещено было даже приближаться. Верность и совестливость принцессы Ламбаль были отмщены «кровожадным» народом: несколько позже принцессу Ламбаль буквально растерзала неистовая толпа.

Около двух лет королевская чета содержалась под арестом. В январе 1793 года начался суд, по приговору которого король Людовик XVI был гильотинирован.

Ферзен понял, что теперь рано или поздно придёт очередь и его любимой королевы. «Уже давно я пытаюсь подготовить себя к этому и думаю, что встречу известие без большого потрясения», — записывает он в своём дневнике.

В течение девяти месяцев Мария Антуанетта оставалась в заключении в прежнем положении, но вскоре у неё отобрали сына, а затем её перевели в тюрьму Консьержери, где в маленькой сырой и тесной комнате её ни на минуту не оставляли одной, даже во время туалета. У неё отобрали все вещи, в том числе её талисман — маленькие золотые часики. Оставили только гребень для её роскошных волос и пудру. Задержка с казнью королевы объяснялась просто: революционеры опасались реакции со стороны Австрии — возможного военного вторжения во Францию для спасения королевы как эрцгерцогини фон Габсбург. Некоторое время революционеры вели с Габсбургами переговоры, но памфлеты и литографии, в которых королева Мария Антуанетта рисовалась как развратница, сделали своё чёрное дело. Королева Мария Терезия, мать Марии Антуанетты, к этому времени уже умерла, а родной её брат, Иосиф II, как бы поверив памфлетам и порнографическим рисункам, а по сути не желая в своей жизни осложнений, заступаться за сестру не стал. Под давлением французской общественности 16 октября 1793 года был вынесен жестокий судебный приговор, и бывшая французская королева Мария Антуанетта сложила голову на гильотине.

По преданию, в день казни Мария Антуанетта вела себя достойно. Она с помощью служанки надела белое платье. Палач остриг её прекрасные волосы, её посадили в грязную телегу для осуждённых на казнь и под улюлюканье черни повезли по улицам Парижа к гильотине, которая находилась неподалёку от дворца Тюильри. На одной из улиц художник Луи Давид подстерёг телегу с осуждённой и быстро сделал ставший историческим набросок, изобразив Марию Антуанетту на пути к эшафоту.

Существует легенда, что, когда бывшую королеву подвели к гильотине, она случайно наступила на ногу палачу, и её последними словами были слова, адресованные ему: «Простите меня, мсье, я не нарочно». Но это так же недостоверно, как приписанные ей слова, якобы сказанные в ответ на донесение о том, что французы голодают, — «если нет хлеба, пусть едят пирожные», — слова, вызвавшие у народа бурю негодования.