Фавориты ночи

Я еще не успела ответить, как он, взглянув на Марину, державшую руку на голове, поинтересовался:

– Что это с тобой?

– Кто-то ударил ее кувшином по голове, – ответила я за нее. – Посмотрите, ничего не пропало?

Удивленный Сергей Иванович прошел в мой кабинет и тут же вернулся, необычайно взволнованный.

– Исчезли фотографии, которые принес Дима Клочков… Ну тот, про которого я тебе говорил по телефону.

– Понятно, – протянула я. – Значит, кто-то не хотел, чтобы мы их увидели. Видимо, на них изображено действительно что-то такое, что может изобличить преступника. По крайней мере, он так думал. А где этот герой войны? – посмотрела я на Сергея Ивановича.

– Я думал, он уже здесь, – растерянно произнес Кряжимский, – разве он не приходил?

Я вопросительно посмотрела на Марину.

– Нет, никого не было, кроме… – она поморщилась.

– Та-ак, – я начала расхаживать по приемной, – кажется, дело начинает принимать серьезный оборот. Сергей Иванович, – встав посреди комнаты, я повернулась к Кряжимскому, – Клочков оставил свой телефон?

– У него нет телефона, – с досадой произнес он, – но я записал адрес… На всякий случай.

– Кажется, этот случай уже наступил… – внутри у меня что-то напряглось от нехорошего предчувствия. – Поехали, нам нужно торопиться.

– Ты думаешь, что…

– Не знаю, – оборвала я его, направляясь к выходу. – Поехали скорее.

Глава 2

Минут через пятнадцать мы с Кряжимским торопливо поднимались по обшарпанным ступеням на последний этаж «хрущевки», расположенной неподалеку от тарасовского аэропорта. Деревянная дверь, выкрашенная темно-коричневой половой краской, старый замок…

– Квартира однокомнатная, – произнес стоящий позади меня Кряжимский.

Я кивнула, соглашаясь с ним, и нажала кнопку звонка. Веселая трель эхом ответила мне, но никто не торопился отпирать.

– Может быть, он уже сидит в редакции и ждет нас? – предположил Сергей Иванович.

Я сунула ему в руки миниатюрную «моторолу», а сама снова надавила на кнопку. Звонок веселился за дверью, а мне почему-то было невесело.

– Да что он там, заснул, что ли? – я даже не заметила, что говорю вслух.

– В редакцию он не приходил, – Сергей Иванович протянул мне мобильник. – Что будем делать?

– Если бы я знала, – я уже барабанила в ненавистную дверь кулаком. – Черт, – я со злостью, не чувствуя боли, ударила в дверь ладонями, и, уступив напору, дверь вдруг стала отворяться.

Это мне совсем не понравилось, хотя в данной ситуации я ничего так не хотела, как проникнуть внутрь.

Стоя перед разверстой в полумрак дверью, я лихорадочно соображала, что предпринять. Я вспомнила героиню моего любимого сериала, которая, будучи частным детективом, без труда вскрывала самые сложные замки, включая сейфные, и проникала в любые труднодоступные места. Я же стояла перед открытой дверью, не решаясь войти. Одно дело читать об этом в книгах, и совершенно другое – самой быть действующим лицом.

– Войдем? – растерянно обернулась я к Кряжимскому.

– Но, Оля, – строго посмотрел он на меня, – это будет нарушением.

Мне показалось, что и он пребывает в некотором замешательстве. Мой вопрос помог ему частично справиться с ситуацией, позволив заговорить на унылом языке Гражданского кодекса.

– Нарушением чего? – почему-то шепотом спросила я.

В отличие от моего законопослушного зама, я сочла момент не очень подходящим для юридических словопрений.

– Ну… – губы Кряжимского, немного выбитого из колеи моим наивным вопросом, вытянулись в трубочку, – это же частная собственность.

– Какая частная собственность, Сергей Иванович? – нахмурилась я. – Вы где живете-то, в Америке, что ли? Пошли, – я решительно шагнула за дверь. – Может быть, ему требуется помощь.

Последний аргумент возымел нужное действие: Кряжимский не стал больше противоречить, лишь неуверенно пожал плечами: мол, мое дело предупредить.

В полутемной прихожей я наступила на что-то металлическое. Из-под ноги раздался противный скрежет. Связка ключей – поняла я. Это мне не понравилось еще больше.

Для тех, кто ни разу не был в «хрущевских» квартирах, объясняю, что там прихожую с кухней соединяет такой аппендикс, как бы вырост из гостиной. Вот в этом-то аппендиксе и лежал худой человек с кудрявыми всклокоченными волосами. И помощь ему явно уже не требовалась. Потому что он был мертв. Из разбитой головы на деревянный крашеный пол натекло немного крови, глаза остекленело и удивленно смотрели в потолок, огромный кадык выступал на тонкой шее словно Эверест. Карманы брюк покойного были вывернуты, а их содержимое – мелочь и несколько смятых купюр небольшого достоинства – валялись рядом. Я склонилась над лежавшим человеком и, чтобы окончательно убедиться, что он мертв, коснулась кончиками пальцев яремной впадины, механически отметив про себя, что тело было еще теплым.

– Не успели, – прошептала я, выпрямляясь.

Я зябко поежилась, будто попала на Северный полюс.

– Господи! – пробормотал за моей спиной Кряжимский. – Это же Клочков.

– Догадываюсь, – я повернулась в сторону комнаты и обомлела.