Фавориты правителей России

Разумеется, даже если впоследствии волна казней и конфискаций и вышла из-под контроля, московский царь заранее осознавал тяжесть взятых на себя обязательств и ответственность за произведенные действия. Однако не боязнь погубить невинных беспокоила его и не европейское общественное мнение. Самодержец страшился мести угнетенного им без различия сословий народа, ввергнутого специально развязанным террором в постоянный страх.

По мнению исследователей, Иван IV небезосновательно считал постоянное пребывание подданных «земщины» в паническом ужасе, ожидании новых напрасных казней и зависимости от капризов монарха лучшим средством от заговоров и покушений. Повязанные общими преступлениями опричники-любимцы надеялись на милость государя за свою «исправность» и оставались в полнейшем неведении относительно своей дальнейшей судьбы, а их менее удачливые, но избежавшие наказания соперники могли, следуя логике, уличить последних в ослушании царской воли, участвовать в их наказании и тем заслужить расположение самодержца.

Размах разгула репрессий был таков, что даже видавшие виды иностранные наемники и бывшие европейские пираты, привлеченные Иваном IV в число опричников, спешили побыстрее набить карманы и убраться на голодную родину, неуверенные в своей завтрашней судьбе на службе у московского царя.

О преднамеренности репрессий свидетельствует и тайное обращение в 1566 г. Ивана IV к английской королеве Елизавете о предоставлении политического убежища в Англии для себя и своей семьи в случае вынужденного бегства из страны «по причине неблагодарности народа и опасной смуты». С этой же целью – отвести от себя возмущение, направив его на подставное лицо, почти через 10 лет с титулом великого князя всея Руси на руководство православной страной им будет посажен знаменитый касимовский царевич Симеон Бекбулатович, а сам Иван в демонстративно самоуничижительных грамотах к нему будет титуловать себя обычным «князем московским Иванцом Васильевым». Однако уже в следующем году, когда опасность минует, царевич Симеон будет разжалован в тверские князья.

Организация опричной дружины как вариация завоевательского похода царя-воина походила на трагифарс, потому что страна-то была не чужая, а уже много лет принадлежала московскому правителю и его предкам. Сам образец правления, как считают ученые, был списан со средневековых полувоенных орденов типа тамплиеров или иоаннитов, подчинявшихся внутреннему регламенту и своим особым целям.

Отсюда и требование безграничной преданности самодержцу-руководителю, демонстративное пренебрежение обязательными для всех религиозными заповедями, нравственными принципами и житейскими традициями, всеобщая слежка и доносительство, закрытые пиры и «молебны», переходившие в исступленное богохульство и чудовищные немотивированные казни. При всем этом пребывавший в состоянии одержимости заговорами Иван IV в своем завещании искренне изображал себя непонятым «скитальцем и грешником, погрязшим во мраке», насколько позволяло его изломанное сознание.

Не только письмами и поминальными синодиками, распространявшимися по монастырям, но и официальными указами определяются фантастические свирепости по отношению не только к конкретным лицам, но и к рядовым гражданам, попавшим в зависимость от распоясавшихся опричников царя. Уже упоминавшийся новгородский погром 1570 г. произошел по причине подозрения горожан в измене, в результате чего был захвачен и весь путь от Москвы. Тогдашние описи новгородских мест одинаково объясняют запустение сел и деревень или появлением литовских войск, или приходом «людей государевых». В результате исправной работы царских дознавателей лишились головы не только представители городской администрации и местного самоуправления, но и такие знаменитые опричники-любимцы, как отец и сын Басмановы и др. В общем русле был казнен как заговорщик и двоюродный брат государя Владимир Старицкий.

Все неудачи тогда объяснялись изменой и небрежением, а в успехах виделось укрывательство «злоумышления». Например, успешное отражение в 1572 г. князем Михаилом Воротынским крымского набега у местечка Лопасни послужило причиной к жестоким казням, первой жертвой которых стал сам недавний победитель. Подобные бесчинства княжеской администрации повлекли за собой крайний упадок и морального авторитета церкви. Иерархи либо из страха мирились с творившимися бесчинствами, либо, как митрополит Афанасий, отказывались от сана, не желая способствовать опричнине.