Фавориты у российского престола

Но как только Анна Леопольдовна стала правительницей Российской империи и смогла свободно распоряжаться своей властью, ею вновь овладели прежние чувства к Линару, и саксонский дипломат, вновь появившийся в Петербурге, стал фаворитом-любовником у российского трона Эта ситуация, когда иностранный посланник-фаворит при живом муже его покровительницы получил возможность влиять на внешнюю и внутреннюю политику чужой ему страны, России, оказалась совершенно уникальной, ни в одной стране не возможной. Да, в конце XVIII века во Франции у королевы Марии Антуанетты был любовник, некий Ферзен, шведский посланник, но он не имел такого политического и экономического влияния на королеву, как Линар. Ферзен любил не королеву, а женщину и служил своей возлюбленной, пытаясь спасти её от гильотины. Это был тайный её любовник, которого она тщательно скрывала настолько, что впоследствии даже не все историки обнаружили эту любовную связь королевы французской с Ферзеном Через несколько лет после казни Марии Антуанетты французская толпа буквально растерзала Ферзена, не сумевшего простить французскому народу смерть его возлюбленной. Когда же Анна Леопольдовна была арестована и сослана, Линар скрылся в своей Саксонии и даже не пытался помочь своей возлюбленной, что говорит о его подлинном отношении к правительнице России. Когда в первое своё пребывание в Петербурге граф Линар завёл интрижку с принцессой Анной Брауншвейгской, он был женат на некой девице Флеминг, умной и образованной женщине, благодаря которой ему удалось сделать хорошую дипломатическую карьеру и получить назначение посланником в Россию. Но теперь, в 1740 году, он был вдовцом: графиня Линар скончалась незадолго до его приезда в Петербург. Как была предопределена судьба Марии Антуанетты, не желавшей считаться ни с кем в силу её положения королевы, так же была предопределена и судьба Анны Леопольдовны, желавшей поступать так, как ей захочется, не думая о последствиях, не скрывая ничего и смело предъявляя свой фавор по отношению к графу Линару.

Немецкий посланник Мардефельд в апреле 1741 года писал: «Граф Линар намедни изобразил искусственный обморок, играя с великой княгиней; он идет вперед, так что об нем уже поговаривают в народе. Собственно, ничего между ними не было, они никогда не оставались одни. Как кажется, и фаворитка, и фельдмаршал покровительствуют этой интриге». Видимо, граф Линар шёл очень быстро, потому что через несколько недель Мардефельд уже писал: «Граф Линар не пропускает случая доказать великой княгине, как он безумно влюблен в нее. Она выносит это без признаков неудовольствия… Он нанял дом близ царского сада, и с тех пор великая княгиня регентша, против своего обыкновения, стала очень часто прогуливаться».

Однако видя неудовольствие со стороны придворных и обнаружив, что её связь с Линаром известна всем настолько (даже спустя почти столетие Герцен в своём «Колоколе» писал: «Регентша Анна Брауншвейгская летом спала со своим любовником на освещённом балконе дома»), Анна Леопольдовна со своей фавориткой-наперсницей Юлией Менгден решили завуалировать эти любовные отношения, в связи с чем Линар посватался к Юлии Менгден, и Анна Леопольдовна благословила их брак. Но Юлия служила лишь ширмой, на самом деле Анна продолжала встречаться с Линаром. Для письменного общения они придумали зашифрованные цифры, которые Анна Леопольдовна подставляла в тексты любовных писем Юлии к её жениху (К. Валишевский). Регентша определённым образом готовила своего фаворита к государственной деятельности в России: для него предполагалась придворная служба в звании обер-камергера (в те времена высший, II класс придворной службы), он был награждён высшим орденом Российской империи — орденом Св. Андрея Первозванного, вместе с которым Линар становился также и кавалером ордена Александра Невского. В Линаре многие видели нового Бирона, и по этому поводу в высших кругах стали довольно громко высказываться неудовольствия.

В августе 1741 года граф Линар был официально объявлен женихом фрейлины Юлианы Менгден. Он отправился в Дрезден, чтобы подготовить все дела для женитьбы и вступления в русскую службу, а также выполнить поручение невесты — положить в дрезденский банк переданные якобы ею 35 тысяч рублей. (Вряд ли у Юлианы были такие большие деньги.)