Фаза боя

—Верно, — соглашается Лена. — Пространство в этой Фазе замкнуто само на себя!

—Как Время в Схлопке, — дополняю я её. — Потому-то здесь нет ни верха, ни низа.

—Тогда получается, что эта Фаза весьма мала, — поразмыслив, говорит Пётр. — За какие-то восемь часов этот патрон сделал по ней полный оборот.

—А еще через восемь часов, — подхватывает Анатолий, — он снова будет здесь. Интересно.

—Думаю, не настолько, чтобы сидеть здесь и ждать его еще восемь часов, — ворчу я. — Пойдёмте-ка из этой интересной Фазы куда подальше. Мне здесь начинает надоедать.

Не скоро, но мы всё-таки добираемся до перехода. Без приключений. Никто никуда не провалился, никто не ушел по переходу в иную подфазу. Мы, все вместе, без осложнений и, самое главное, без потерь переходим в другую Фазу.

Первая мысль: «А может быть, лучше назад?» Все наши органы чувств поражаются одновременно. Осязание терзает жар близкого пламени. Зрение доносит информацию о многочисленных пожарах и тучах дыма. Обоняние страдает от этого вонючего дыма и вони сгоревшего тротила. А слух надрывают грохот разрывов, стрельба и рёв моторов.

Мы попали не просто на войну. Мы вышли из перехода прямо на поле боя. Слава Времени, что здесь, судя по битой технике, противоборствуют обычные земные армии, а не какие-нибудь звёздные пришельцы.

Мы лежим, плотно прижавшись к земле, и не можем даже произвести первичную разведку местности. Не исключено, что мы сейчас получаем смертельную дозу радиации или дышим тем, от чего у нас через минуту сгорят лёгкие. Вокруг нас пляшут разрывы тяжелых снарядов (не менее ста двадцати миллиметров). Кто-то ведёт заградительный огонь, отсекая танки, которые рычат моторами совсем рядом. Возле моей головы в землю вонзается большой дымящийся осколок. Надо где-то прятаться.

Воронки! Через минуту мы сидим в одной из них, по мере возможности прикрывая собой Петра и Сергея, у которых нет сертоновой защиты. Скоро начинают поступать доклады.

—Радиационный фон значительно повышен. Где-то в пятнадцати-двадцати километрах отсюда применили тактический ядерный заряд. Хорошо еще, что ветер не оттуда.

—Кроме окиси углерода и продуктов горения, в воздухе нет никаких вредных примесей.

—В эфире творится Время знает что.

—Переход совсем рядом, около трёх километров.

—Это, конечно, хорошо. Только как нам эти три километра преодолеть?

Двигаться по открытой местности под артиллерийским огнём — безрассудство. Более того, самоубийство. А обстрел внезапно стихает, и батареи переносят огонь на другой сектор. Танки, против которых артиллерия ставила заслон, подтягиваются в нашу сторону. Опять не пройти.

Между танками и невидимой нам линией обороны завязывается бой. Боевые машины то проходят рядом с нами, то откатываются назад. Один из танков останавливается на краю нашей воронки и несколько минут ведёт огонь с места. Мы прижимаемся к земле, заткнув уши, разинув рты и задыхаясь в пороховой гари, которую после каждого выстрела эжектор щедро выдувает прямо на нас. В заключение на нас начинают скатываться горячие снарядные гильзы, выбрасываемые после каждого выстрела через нижний люк. Как сказал Карабас Барабас: «Это просто праздник какой-то!»

Из-за оглушительных выстрелов танкового орудия мы ничего не слышим. А над полем боя появляется авиация. Это штурмовики, напоминающие Су-7. Танки, оставив на месте несколько горящих машин, отступают. Досталось и нашему. Отстрелялся, миляга! Теперь он чадит на краю воронки, наполняя её едким дымом. Долго мы так не выдержим.

Перебираемся в другую воронку и устраиваем короткое совещание. Решаем не выжидать, а двигаться к переходу как можно скорее, перебежками. Не ровен час, попадём под ядерный удар, атаку огнемётов, объёмный взрыв или еще что-нибудь. Время знает, до какого еще оружия сумели в этой Фазе додуматься.

Хорошо еще, что направление на переход не совпадает с тем, в котором атаковали танки. Можно надеяться, что нас не примут за атакующих или разведчиков. Снова начинает бить артиллерия. На это раз она работает с другой стороны. Разрывы поднимаются где-то в двухстах метрах левее нас.

Покидаем воронку и, пригибаясь, бежим к переходу, готовые в любой момент снова спрятаться. Благо воронок более чем достаточно. Справа рычат моторы. Снова идут танки и бронетранспортёры. Видимо, для них артиллерия и обрабатывала передний край.

Мы снова сидим в воронке, а над нами свистят пули, завывают и рвутся мины. Сверху на нас без единого звука валится убитый солдат. А следом за ним по откосу воронки сползает его винтовка. Она напоминает мне СВТ. У убитого азиатские черты лица. Это ни о чем не говорит, в Красной Армии вместе с русскими сражались и узбеки, и киргизы, и люди многих других национальностей. Разве что негров не было.

Атака захлёбывается, и танки с бронетранспортёрами оттягиваются назад. Завязывается перестрелка. Пора. Выскакиваем из воронки и снова бежим к переходу. На этот раз нас засекают, и по нам начинают работать миномёты. Снова прячемся в воронку и пережидаем обстрел.