Фаза боя

Но почему-то Америка всегда считала и считает, что старая история кончилась, и сейчас пишется новая, по новым законам. И законы эти устанавливает и историю пишет заново именно Америка. Опаснейшее заблуждение. Именно так считали в своё время те, кто пытался перечеркнуть прошлое и переписать историю заново. Те, кто считал себя и свою нацию (или часть её) превыше всего.

И не случайно во всех мирах именно Америка всегда пытается на определённом этапе выступить творцом и законодателем новейшей истории. Истории американского пошиба. Страна, не имеющая своей многовековой истории, нация, не имеющая своих корней, даже не имеющая права называться нацией. Общество, не имеющее своей культуры. Смешно считать культурой голливудский ширпотреб. У них нет ничего, кроме денег и умения их делать. Испытывая перед другими народами мира такой глубокий комплекс неполноценности, Америка стремится всеми силами встать над ними и тем самым опустить народы ниже своего уровня. Не экономического, нет. Нравственного и культурного. И здесь Америка не ограничивает себя в выборе средств. Прежде всего к её услугам Его Похабие Доллар — ничего не стоящая, ничем не обеспеченная бумажка, которую Америка сумела сделать мировой валютой. Ну а на кого доллар не действует, тот рискует получить на свои крыши бомбы с клеймом «Made in USA».

Это не удивительно. Серость, посредственность и ущербность всегда ненавидят тех, кто их хоть в чем-то превосходит. А уж если у этой серости и ущербности появляется хотя бы одно преимущество, она использует его в полной мере, чтобы отомстить тем, кто её превосходит, унизить ниже своего положения. В обыденной жизни примером этого может служить отношение великовозрастных второгодников к успевающим ученикам. Этот пример очень хорошо демонстрирует уровень мышления рядового американца, который не в состоянии понять французские, советские или итальянские фильмы. Ему загадили мозги голливудской продукцией. Он зевает над Толстым, Бальзаком и Диккенсом. На него наводят тоску и уныние не только Чехов, Золя и Мопассан, он приходит в ужас даже перед мудростью, извлекаемой из произведений О'Генри, Джека Лондона и Эдгара По. А уж Марк Твен для него вообще недоступен.

Ярчайшим свойством серости и посредственности всегда было преувеличение собственных бед и успехов и низведение к нулю того же у других народов. Война Севера и Юга представляется американцам величайшей битвой всех времён и народов. Кровавую баню, которую японцы устроили самонадеянным янки в Перл-Харборе — страшнейшей трагедией Второй Мировой войны. А уж рейд Дулитла, блошиный укус, который они нанесли Токио — величайшей и самой героической операцией. Перед этим меркнут даже рейды советских бомбардировщиков на Берлин в августе 1941 года. Смотря как подать. И подают. Бездарный Паттон становится величайшим полководцем XX века. Что перед ним какие-то Жуков и Манштейн? Американский солдат, отказывающийся наступать, если ему вовремя не подвезут апельсинового сока или бросающий позиции, если там нет заблаговременно оборудованных отхожих мест — это лучший в мире солдат.

И конечно же, не случайно именно на Америку с её заносчивыми амбициями и мировоззрением дебила-второгодника, во всех мирах делают ставку «прорабы перестройки». Здесь — альты. Не знаю, как называют тех, кто хозяйничает в Фазе, где жили Сергей с Дмитрием, но там они делали то же самое. В моём собственном мире то же самое проделывает ЧВП. Но не прокладывает ли ЧВП дорогу «прорабам перестройки»? Не готовит ли для них благодатную почву? Причем сам ЧВП об этом и не подозревает. А может быть, подозревает? Я содрогаюсь от этой мысли. Надо будет при первой же встрече намекнуть на это потолще Старому Волку. Может быть, не случайно его руководство открещивается от его догадок, как хроноагент от Схлопки? Только вот когда состоится такая встреча? И состоится ли она вообще?

Мои размышления прерывает Соломон:

—Милорд, мы уже приехали.

Встряхиваюсь и вижу, что наш кар стоит перед одним из проходов в жилые казармы. Пётр с Дмитрием уже вышли и ждут меня. В Схлопку Америку и панамериканизм! Это тема неисчерпаемая. Займёмся лучше нашими непосредственными делами.

В столовой нас ждут. Здесь собралось более полусотни даунов. Как понимаю, это командиры боевых отрядов. Эти смотрят на нас с интересом. Впервые вижу такие заинтересованные взгляды с тех пор, как мы спустились в даунтаун. Детский загон не в счет. Дауны сидят за столами, перед каждым стоит кружка с пивом, а стол заставлен пластиковыми тарелками, на которых лежат бутерброды с белковой пастой и сосиски из той же пасты. Нам присесть некуда, но никто не торопится подвинуться или уступить нам место. Так дело не пойдёт.

Выждав несколько секунд, я решительно подхожу к краю длинного стола и сдвигаю сидящих на скамье даунов.

—Присаживайтесь, — приглашаю я Петра с Дмитрием. — Соломон!

Я показываю нашему сопровождающему на кружку с пивом. Соломон быстро достаёт из шкафа три кружки, наполняет их из торчащего из стены крана и ставит перед нами.