ФазанЫ на винограднике

Утром мы построились на плацу перед вагоном под наш отрядный марш “Стоп, коники! Стоп слоники! Итс май лайф”. Ситыч бегал вдоль строя, пытливо заглядывая в наши наглые глаза. Мы их старательно таращили, пряча смех под горлом.

Никак.

– Ну что, никто не признается? А, Маугли? – Спрашивал он с отчаянием в голосе.

Маугли, не понимая, пожимали плечами.

– А-ай! – Досадливо махнул на нас рукой мастер и с опущенной головой ушел прочь. Даже жаль его немного стало…

А с той ночи в пансионате мастера и комендантша устроили еженощные дежурства.

И тогда же нам объявили, что ударники уже не очень коммунистического труда будут отпущены домой на выходные. Мы со Светкой спросили друг друга:

– Смогём? – и, кивнув синхронно, пошли перевыполнять план.

Стахановская премия

Задача для управленца:

Есть большая группа работников, занимающихся физическим трудом, которым не платят деньги, которых поселили в списанных железнодорожных вагонах с выбитыми окнами без удобств, которых кормят перловкой с варёным салом. Мечта, а не работники. Холопы при крепостном строе обходились дороже. Единственный недостаток: нельзя пороть розгами на конюшне.

Вопрос:

Как поднять производительность труда, не увеличивая расходы?

Правильный ответ в конце.

Шучу-шучу, прям сейчас:

Надо поставить им план, и за его перевыполнение давать возможность один раз в неделю спать на чистом белье и есть не помои, но за свой счёт, то есть дома.

Браво! Аплодирую стоя.

Те, кто план не выполнял, обязаны были находиться в месте временной дислокации в выходные дни и маяться от безделья. Выезжать в город было запрещено. И единственный практический смысл от такого решения был в создании контраста между ударниками и аутсайдерами борьбы за урожай.

Первые выходные в Андреевке показали, что делать там совершенно нечего. Замок с принцессами был оцеплен элитными вахтёрскими подразделениями, море далековато, да и коренным крымчанам оно… Те, кто живёт на берегу, кидается в ласковые волны, может, раз или два в году. Оно же рядом, бесплатно, к нему не надо покупать путёвку и ехать из какого-нибудь Надыма. 5000 километров ради моря проехать проще, чем пройти 500 метров, когда ты возле него живёшь, поверьте местному.

Нам дали возможность оценить альтернативу, мы впечатлились, и с понедельника носились по винограднику, не жалея рук и ног. Мы драли гроздья с листьями и ветками и забивали контейнеры так быстро, что их не успевали подвозить, и Стаханов с одобрительной улыбкой наблюдал за нами со своих коммунистических небес.

В субботу утром автобус отвёз ударников перестроечного труда в город-герой Севастополь. В вагонке осталось несколько человек, которым "и тут хорошо". Почему в субботу? Счастья не должно быть много. Вечером в воскресенье автобус увезёт нас обратно.

Одна ночь – уже неплохо. Родителям о своих выходных я, естественно, не сказал.

Мы со Светкой, обхватив друг друга за талию, побродили по Приморскому, покормили батоном чаек там, где расстреляли лейтенанта Шмидта. В модном кафе "Снежинка" поели мороженое.

Света, выскребая креманку ложечкой с кривой надписью "нерж", деловито осведомилась:

– А у тебя есть, где… ?

"Где" в 17 лет – ключевой вопрос. Кто-то, может, в институт поступает в другом городе, чтобы его решить. Я его обдумывал всё утро. Отобрал варианты от вероятного до фантастического, в том числе с участием палатки, гитары и дальнего конца пляжа Учкуевка. Лучше было остновиться на нём. Но мы поехали к моему другу Рустику в частный сектор Матюхи.

Он жил в ветхом "доме с мезонином", в надстроенном сверху дощатом скворечнике. В его надстройке пахло старым табаком и жареной картошкой, стоял старый ламповый телик, продавленный диван и засов на люке в полу – всё, что нужно для подросткового счастья.

Я вдавил кнопку звонка у калитки, через пару минут из дома выскочил Рустик в семейках и матросской тужурке на голое тело. Увидел меня, вздёрнул чёрную бровь и расплылся в улыбке. Обхватил крепко, чуть не ткнув в ухо зажжённой сигаретой.

– Давно не виделись, – сказал он с лёгким привкусом обиды.

Я смущённо пожал плечами. Я и в самом деле несколько месяцев не заходил. Экзамены, заговор классухи, улетевшие медали, проваленное поступление в институт. Плохого было много, хорошего мало, а Рустик он не про поплакаться в жилетку, он совсем про другое.

– Ну чё, как дела? Твоя подруга? – Спросил он, понизив голос.

Света стояла от нас в нескольких метрах и любовалась архитектурными изысками бичовских хибар вокруг.

– Ну… Да, типа моя. – Ответил я. – У тебя на ночь остаться можно?

Рустик попыхтел сигареткой, думая.