Фазы гравитации

– Ага. До шестого класса он меня не трогал, а потом повадился лупить каждый день смертным боем. Поджидал после уроков, ну и сам понимаешь. Я пробовал от него откупиться, отдавал четвертаки, делился обедом – шоколадками «Херши», если были, помогал на контрольных… И без толку. Брать он все брал, но лупил как обычно. Нравилось ему издеваться над людьми.

– А дальше?

– Дальше мать сказала, что я должен дать ему отпор. Мол, все хулиганы – трусы, и если им дают отпор, успокаиваются. Спасибо, Гален. – Бедекер взял протянутую банку пива и сделал большой глоток. – Короче, как-то в пятницу я вызвал его на бой… Он сломал мне нос в двух местах, выбил зуб и чуть не раскрошил ребра. На глазах у всего класса.

– Комптон в своем репертуаре, – хмыкнул Фостер.

– Неделю я все это переваривал, а в субботу говнюк объявился на площадке напротив моего дома. Тогда я поднялся наверх, достал из маминого шкафа свою двустволку-комбинашку…

– Откуда она у тебя вообще взялась?

– Отец подарил на восемь лет. Снизу дробовик четыреста десятого калибра, а сверху однозарядный двадцать второй.

– «Сэвидж», – кивнул Фостер. – У брата был такой. – Он выплюнул окурок. – Продолжай.

– Я ждал, пока Комптон подойдет поближе. Открыл ставни, а сам спрятался за занавеской. Потом зарядил оба ствола, но решил, что стрелять лучше из четыреста десятого. Прикинул, что все равно с десяти шагов не промахнусь.

– С такого расстояния хватит, чтобы снести полбашки, – заметил Фостер.

– Я заряжал «шестеркой» на дичь, – добавил Бедекер.

– Ни фига себе!

– Да, я хотел, чтобы у него кишки брызнули во все стороны, как у кролика, которого отец подстрелил «шестеркой» пару месяцев назад. Спокойно все рассчитал, навел ствол на пояс потому, что обычно прицел у меня сбивался вверх и левее. А по ходу все думал, есть ли хоть одна причина оставить эту тварь в живых. Когда понял, что нет, я надавил на курок – в точности как учил отец – слегка затаив дыхание, плавно, не дергаясь. И ведь нажал! Гребаный предохранитель… Пока снял его, пока заново прицелился, Комптон успел подвалить к соседской девчонке и болтал с ней. Тогда я прицелился ниже, в задницу. Ну, к тому времени он отошел еще на семь-восемь футов, но я не промахнулся бы.

Фостер закурил новую сигарету.

– И что потом?

– Потом мать позвала меня обедать, – вздохнул Бедекер. – Я разрядил оба ствола, спрятал ружье обратно в шкаф и следующие две недели старался не попадаться Комптону на глаза, да и ему, наверное, уже надоело меня лупить. А в мае мы переехали.

– Понятно. – Фостер глотнул пива. – Чак Комптон всегда был уродом.

– Кстати, что с ним сталось? – Бедекер аккуратно поставил банку на траву, вскинул ружье и прицелился.

– Женился на Шерон Кэхил из Принсвилля. И знаешь, как подменили человека. В религию ударился, правда ненадолго. Работал в дорожной службе, а в шестьдесят шестом свалился с сенокосилки, прямо под нож. После этого протянул с неделю, но пневмония его уходила.

– Ясно… – Бедекер спустил курок. Крыса забилась в агонии, дико вереща. Бедекер поднял ствол вверх, трижды передернул затвор, чтобы полностью разрядить, и вернул ружье хозяину. – Мне пора, в восемь выступаю.

– Есть, командир, – козырнул Фостер, передавая оружие зятю.

* * *

– Точно не хотите кофе? – суетился Билл Экройд.

– Точно. – Стоя перед зеркалом в прихожей Экройдов, Бедекер по второму кругу пытался завязать галстук.

– Тогда, может, перекусите?

– Я уже позавтракал, причем дважды.

– Давайте, Джеки подогреет мясо.

– Некогда, – отказался Бедекер. – Уже почти восемь.

Они вышли на улицу. В сумерках кукурузные поля и фургон Экройдов играли яркими красками, точно на полотнах Максфилда Пэриша. Экройд выкатил из гаража «Бонневиль», и автомобиль на всех парах помчался в город.

Ярмарочная площадь сияла и переливалась. Свет струился из больших шатров, между игровыми палатками горели гирлянды желтых лампочек. Бейсбольное поле тонуло в лучах дугового фонаря, цветной иллюминацией переливались карусели. Бедекеру вспомнилась ночь накануне Дня города, когда он ночевал с Джимми Хайнсом. Среди ночи мальчики проснулись, словно повинуясь тайному зову, тихо оделись и, перемахнув через проволочный забор, уходили все дальше в поле позади средней школы, пока не услышали приглушенную ругань и крики рабочих, устанавливавших аттракционы. Внезапно вспыхнули лампочки на колесе обозрения и карусели, гигантскими созвездиями вырисовываясь на фоне темного неба. Бедекер с приятелем замерли, ослепленные этим великолепием.

Еще вспомнилось, как, стоя на Луне и прикрывая рукой от солнца солнцезащитный экран шлема, он искал взглядом звезды, но не находил ни одной. В золотистом экране отражалось лишь белое сияние изрытой кратерами поверхности и свет, исходящий от тонкого полумесяца, за которым виделась Земля.