ФБР

— Нет, спасибо, — повторился Зиновий и отвернулся к иллюминатору.

— Ну як знаетэ, — вздохнул мужик в овечьей кепке, наполнил до краёв расписную рюмку и одним махом выпил. Немного поморщился, занюхал тут же извлечённой из сумки краюхой ржаного хлеба. — Эх, добра штука!

— Прошу прощения, уважаемый, — из-за спинки переднего сиденья появилось бледное тонкое лицо в очках с выпуклыми до безобразия линзами и длинным носом. — Это ведь в руках у вас домашняя наливка, да? Я очень большой фанат подобных напитков, особенно если их производят в Вознесенске. В наше время очень трудно найти хорошую наливку, если спросите меня, но у вас в городке с этим проблем никогда нет. Вас ведь подобрали в Вознесенске, я не ошибаюсь?

— Эээ, шо ти хочеш, добродию? — почесал макушку через шапку-аэродром Семён. — Ты занадто багато балакаеш, я ничого не зрозумив.

— Я просто подумал… — немного смешался тонколицый. — Ну… вы ведь предложили соседу разделить ваш напиток… А он отказался и я подумал стать его заменой… В общем, налейте мне немного самогона вашей жены, если не жалко.

— Ну ты и балакучий! — заключил Семён, вытягивая из брезентовой сумки эмалированную кружку и плеская в неё самогон. — Трымай.

— Благодарю вас, — склонил голову бледнолицый, трепетно принимая кружку. — Меня зовут Виктор Эммануилович Дроздов. Всю сознательную жизнь я занимался изучением европейской культуры семнадцатых-восемнадцатых веков. В частности стилем барокко.

— Що-що? — вылупил глаза Семён.

— Ну как же, стиль барокко зародился в шестнадцатом веке в Италии, в частности в Мантуе, Флоренции, Венеции и, конечно же, Риме. Эта эпоха, не побоюсь сиих слов, по праву считается началом «Великого триумфа западной цивилизации». Это именно то культурное течение, которое вытеснило такие варварские проявления человеческого сознания как рационализм и классицизм! Я твёрдо убеждён, что не возникни это великолепное течение, цивилизация, как таковая, окончательно скатилась бы в пропасть животных инстинктов!

Зиновий уже не смотрел в иллюминатор. Он внимательно наблюдал за выклянчившим эмалированную кружку человеком.

— И ты в це щиро вирыш? — спросил Семён.

— Ну конечно же! — даже через толстые линзы очков было видно, как загорелись глаза Виктора Эммануиловича. — Здесь можно процитировать философа Лейбница: «Многообразие восприятия повышает уровень сознания»! Течение барокко — как раз тот катализатор, механизм расширения сознания, тот толчок, который остановил деградацию и заставил общество ступить на новую веху эволюционного развития!

— Ты добрэ тут розмовляеш, — сказал Семён, наливая в расписную рюмку, — алэ ты не маеш рацию. То шо ты там, добродию, казав про рационализм — то ты нэвирно казав. Твий барокко створэный, щоб головы людям забруднюваты, мозок засмичуваты. Нема ничого кращого, аниж рационализм! Людям треба житы не в купи выгаданых свитив, а в одному — справжньому!

— Вот это да, — присвистнул Зиновий. — С таким человеком не грех и выпить.

— В мэнэ бильше нэмае стаканив, — пожал плечами Семён.

— Ничего, я поделюсь своим, — как-то неуверенно промямлил Виктор Эммануилович. — Я и не ожидал от вас… Ваше здоровье.

Длинноносый мужчина в очках-аквариумах осушил стакан и тут же протянул его Зиновию. Бледные щёки мужчины налились краской.

Семён плеснул Градову самогона.

— За тэ, щоб всэ було добрэ в нашому новому житти! — торжественно произнёс Семён и чокнулся с Зиновием.

Они выпили.

Потом выпили ещё. Схемы придерживались всё той же — вначале пьёт Мистер Барокко (как прозвал Виктора Дроздова Зиновий), после Градов с Семёном.

Потом ещё выпили. Щедрый Семён достал из брезентовой сумки увесистый свёрток, с трепетом развернул его, извлекая на свет Божий сало, молодой лук, варёные яйца и ржаной хлеб. От закуски никто отказываться не стал. Мало того, к их компании присоединился сосед Виктора Эмануиловича — лысый, как колено, старик с пигментными пятнами на лбу и макушке.

Виктор Эммануилович какое-то время ещё пытался доказать Семёну преимущество барокко перед реализмом, но вскоре покинул эту неблагодарную затею. Уж слишком упёртым и непоколебимым собеседником оказался Семён. Кто бы мог подумать?

Бутылка с белёсой жидкостью медленно, но верно опустошалась…

— А я говорю, что это был не несчастный случай, — ввернул Мистер Барокко в начинающий походить на пьяный базар разговор.

— А? Шо? — поинтересовался Семён, жуя головку молодого лука.

— Я про Одесскую Катастрофу. Ну не бывает так, чтобы ядерная боеголовка сама сдетонировала!