fcc55b08dfc8584a806dd815ba8e1907

принцесса продолжила определять мою роль в будущем в свете замыслов политики дома

Заноко.

Мангупский кадылык передаваемый в Ваше управление и оставшиеся готские рода

переходят в полное ваше подчинение и могут использоваться скептухом Гизольфи дома Ишме

сынов Иессея (Берозоков-Митридатов) во имя династии, - принц Заноко подтвердил передачу

власти в Кафском дворе.

Политика дело серьезное. Мангуп и Кафа вместе со всем Южным Крымом оказавшиеся без

правителей превратились в лакомый кусок, который ужа начали делить синдский дом Ишме

и крымский дом Гиреев, царевичи которых стали мужьями принцесс Хилии и Нурум. Тот из

домов кто получит контроль над Мангупским кадылыком автоматически станет сеньором

готских тюфенчжи и единственного аристократичного дома Терселле - Гизольфи, сразу же

получая контроль не только над его Крымскими владениями, но и над Новой Готией с ее

Паранской Сечью в Южной Америке.

Сын принцессы Нурум еще слишком мал и его невозможно пока использовать для введения в

дом крымских ханов готского вельможу.

Другое дело сын принцессы Хилии. Еще не вошедший в мужской дом ребенок уже осознанно

и первым может признать "дядькой" мангупского маркграфа и синдского скептуха Ингваря

Терселле - Гизольфи, получая преимущество во влиянии и получении поддержки от семейного

вассала.

Не только вассалы отдают своих детей в заложники под видом обучения их при дворе.

Царственные особы иногда ради политики также вынуждены рисковать своими детьми

отдавая их на воспитание в чужой дом.

Так оставив Софию и Чон фрейлинами при дворе дома Берзока, и получив взамен власть над

Мангупским кадылыком, а также заботу по восстановлению Мангупа и Кафы, я убыл в

Камару для выполнения оставшихся перед летней кампанией 1577 года мероприятий.

Волга и Каспийское море с каждым днем становились все ближе и ближе.

Глава 14. Сарайчик на Яике реке.

Огромный, четырех этажный, корабль-катамаран словно слон в посудной лавке, вставший

на якоря всего в трех километрах ниже Сарайчика. Четыре десятка метров в ширину и

шесть десятков длину, речной корабль, с водяными колесами в корме, стал настоящей

крепостью посередине реки, шириной всего чуть белее сотни метров, своими орудиями,обычными крепостными тюфяками времен столетней войны, словно метлой одним залпом

обездвиживал по несколько шаик, тут же сносимых течением идущим навстречу с

флагманом ногайской флотилии десяткам черкесских кораблей идущим на абордаж.

Козачьи шаики заполнившие от берега до берега всю гладь реки, наполненные полусотнями