Фэанаро. Путь домой (СИ)

Таникветиль. Розовый зефир облаков. Лёгкие ветерки проносятся вдоль сверкающих граней дворца, возвышающегося над Ойоло́ссэ, на самой вершине горного хребта. Робко влетев внутрь, с тихим шелестом раскачивают тончайший шёлк золотисто-жёлтых занавесей. Стены чертогов Властелина всей Арды светятся пастельными розово-сиреневыми тонами, но по мере приближения ладьи Ариэн покои наполняются оранжево-красным сиянием. Ветерки собираются у дверей, откуда доносятся голоса валар, и стихают, не решаясь влететь внутрь. Лишь самые отважные из них продолжают кружиться под сводами просторных, залитых светом Ариэн залов, тихим эхом вторя голосам обитателей дворца.

— О Эру! За что нам такое наказание? — Варда битый час пыталась успокоить плачущее навзрыд дитя. Кажется, идея с младенцем была не самой лучшей. Валиэ расхаживала по наскоро обустроенной детской комнате, старательно укачивая малыша и напевая ему колыбельную.

— Манвэ! Да сделай уже что-нибудь с ним! Я так больше не могу! — Элберет Гилтониэль сунула свёрток с орущим ребёнком Владыке Арды.

— А я что? — Манвэ Сулимо понял, что теперь спасение мира в его руках. — Эм, дорогая, думаешь, надо было его возродить сразу взрослым?

— Ничего не знаю! Нянчись с ним сам! — Варда исчезла, растворяясь в выси звёздного неба.

— О Эру! За что мне это?! — возвёл очи ввысь Манвэ, пытаясь успокоить вопящее на весь дворец дитя.

— Мой Лорд, осмелюсь заметить, что эльфийские дети имеют свойство хотеть кушать, — Властелин всея Арды прислушался. Шепот доносился от дверей.

— Что ты сказал, Эонвэ? — вала обернулся к своему глашатаю, стоявшему в узорной арке дверного проёма. — Повтори!

— Простите меня, о великий! — майа склонил голову перед Манвэ.

— Что ты сказал о детях?! — Властелин всея Арды шагнул к Эонвэ. — Повтори!

— Они иногда едят… — глашатай склонил голову ещё ниже.

— О Эру, и чем его кормить, — Манвэ уставился на младенца. — Манной небесной?

— Принести?

— И побольше! — по всему дворцу прокатились раскаты грома. Майяр заметались по галереям, украшенным беломраморными колоннами, и вскоре перед Владыкой Арды возникла чаша с «манной». Вала торжественно зачерпнул ложкой кашу и поднёс её ко рту младенца, от чьего ора он уже не знал куда деваться. Малыш жадно открыл рот и схватил ложку, устремляя взгляд серо-голубых глаз на Манвэ. Однако пища была незамедлительно выплюнута прямо в прекрасный лик Владыки.

— Ему не понравилось, — хладнокровно констатировал Манвэ, позволяя слугам стереть со своего лица “манну” и попытался скормить голодному ребёнку ещё одну ложку каши. Безуспешно, вторая порция еды оказалась на мантии Властелина, не успевшего вовремя отстраниться от младенца, а чертоги сотряс новый вопль. — Эонвэ, что делать?!

— О мой Лорд, быть может… найти кормилицу? — робко предложил крылатый.

— Только не среди ваньяр и нолдор! Слетай на Тол-Эрессеа и найди её среди тех, кто никогда не видел Фэанаро! — приказал Манвэ, с величайшей осторожностью укладывая младенца на мягкое, словно лебяжий пух дно колыбельки, изысканно украшенной завитушками облаков и сиянием звёзд.

***

Эонвэ вихрем умчался с Таникветиль. Манвэ показалось, что прошла целая вечность, прежде чем крылатый вернулся обратно.

— Как твоё имя, дитя? — Властелин всея Арды вышел навстречу робкой светловолосой эльфийке из синдар, предварительно приказав унести орущего младенца в самые дальние чертоги своего дворца.

— Анариэль, о великий Манвэ Сулимо, — дева почтительно склонила голову, готовая пасть ниц перед могущественным вала.

— Моя дорогая, только не волнуйся, — вдруг молоко пропадёт? — Владыка Арды прошёлся вокруг юной синдэ, заложив руки за спину. — Тебе выпала большая честь! Ты ведь хочешь вернуться в свои леса?

— О мой Лорд, очень хочу! — эльфийка поклонилась Государю ещё ниже.

— Тогда ты должна выкормить это дитя, — Манвэ кивнул своим многочисленным майяр, которые мгновенно вернули колыбельку с младенцем обратно в детскую. Эльфийку усадили в кресло, и вала торжественно вручил ей свёрток с ребёнком.

— Какой хорошенький, и такой голодный, — Анариэль всхлипнула, бережно принимая дитя и поднося его к своей груди. — Какая дрянь отказалась его кормить?

— Ты, главное, не волнуйся, — Владыка Арды обрадованно потёр руки, с довольной улыбкой глядя, как младенец жадно присосался к груди кормилицы, в этот раз не став ни плеваться, ни вновь оглашать покои своими возмущенными воплями. Очень надеясь, что дитя не успело потемнеть, Манвэ Сулимо на цыпочках покинул комнату и, плотно прикрыв двери, приказал хору миньяр петь самые нежные и спокойные колыбельные на свете.

***

Фэанаро вздохнул, отстранёно глядя, как его hroa* сосёт молоко неизвестной эльфийки. Пламенный еле-еле дождался, когда его вдоволь накормят, умоют, переоденут в сухое и уложат в искусно украшенную колыбель. Юная кормилица со счастливой улыбкой мерно покачивала люльку, но вскоре сама уснула под сладкоголосое пение ваниар. Дух Фэанаро отделился от тела младенца, вихрем унёсся к окну и представил себе один из тёмных миров…