Феденька

–Доброе утро! – радостно прокричал молодой человек, увидев появившуюся из комнаты Оленьку. Дик бросился к ней, звонко лая и игриво хватая за руки. Оля прекрасно себя чувствовала и запах еды пробудил волчий аппетит. Она с лёгкостью умяла свою порцию жареных яиц, несколько бутербродов с рыбой и даже два пряника. Рома про себя удивлялся, как столько еды может помещаться в худенький бледной девушке, но вслух лишь предложил выгулять Дика вместе.

– Обычно мы даём большой круг, чтобы хорошо промяться, но сегодня можем просто прогуляться до парка и назад. Тебе, наверное, не стоит ещё долго ходить, нужно восстанавливать силы не торопясь.

–Я бы с удовольствием прошлась до парка. Недалеко от него живёт бабушка моего сына, я бы хотела зайти к ней. – Оля улыбалась яркому солнцу и безоблачному небу. Надолго ли это превосходное состояние? Нужно пользоваться каждым моментом. Она взяла Романа под руку и не торопясь, деловито ведя Дика на поводке, молодые люди вышли из двора.

2.5.

Мария Григорьевна ничего не ответила, когда Тоня спросила, кто будет жить в квартире на набережной. Пенсионерке было безразлично, когда Тоня собирала вещи и уехала. Она не реагировала, когда Тоня приезжала вечерами и привозила продукты. Дочь ругалась, ведь приходилось выбрасывать почти всё, что было куплено. Мария Григорьевна говорила редко и односложно: «да», «нет», «как хочешь». Тоня уходила злая, и Мария Григорьевна чувствовала облегчение. Мамино сердце никогда не обманывает.

Настойчивый звонок в дверь заставил женщину подняться. Тяжело шаркая ногами, она открыла и залилась слезами: на пороге стояла Оленька, красивая, разрумянившаяся с прогулки. Руками она обнимала круглый живот.

–Олечка, родная моя, откуда ты здесь? – мама обняла девушку и пригласила войти. К горлу Оленьки подступил ком – всё в этом доме напоминало о Егоре. Здесь всё ещё были его вещи, его фотографии, словно он жил здесь до сих пор, не уходил в никуда, не покидал этот мир столь трагично и неожиданно.

– Мы тебя обыскались! Где ты была? Я же в полицию заявление писала, они сказали, что будут искать…

Оля знала, что никто не искал. Убитая горем Мария Григорьевна спрашивала Тоню, а та в ответ злобно шипела – ни более того. Нет, без Егора мама совсем расклеилась, потерялась в бесполезной каждодневной суете, пока силы не покинули ее окончательно.

–Я нашла новый дом. Нам там хорошо.

–Оленька, оставь хотя бы адрес, – просила мама, но Оля отказывалась.

–Я буду приходить сама, когда смогу.

–Олечка, когда родится ребёночек? Мой внучок, единственное, что осталось от Егорушки…

–Совсем скоро, через три месяца…

Женщина спрашивала то одно, то другое, любуясь будущей мамой. Оля покорно отвечала, с лёгкой улыбкой на губах, постоянно представляя рядом Егора. Вот отюн берет ее за руку, заглядывая в душу, вот бережно обхватывает за плечи, прижимая к себе. Его сердце бьётся громко и спокойно, никуда не торопясь. Глаза горели от просившихся слёз, и Оля заторопилась к себе. Мария Григорьевна просила ее остаться, но девушка поспешно собралась и ушла.

*** *** ***

Оля торопилась как могла. Ей хотелось уйти как можно дальше от дома, где всё пропитано Егором, где слишком больно оставаться. Она старалась нагнать Рому и Дика, не зная, что они пошли в другую сторону. Оленька безрезультатно заглядывала во дворы, проходила мимо полуголых кустов, поникших грустных деревьев. Живот снова стал каменным, тяжело дыша Оля опустилась на скамейку под ёлками и закрыла глаза.

«Феденька, малыш, прости свою маму. Я не хотела тебя расстраивать, радость моя. Обещаю, я больше не буду. Только потерпи немного, родной….»

*** *** ***

Рома беспокойно оглядывался. Дик вел себя настороженно, постоянно принюхивался и напряжённо всматривался вдаль. На другом конце двора появилась молодая женщина. Глубокая задумчивость сделала поступь тяжёлой. Хотя миловидное лицо и говорило, что ей не более 35, но бледные глаза с цепким ядовитым взглядом отталкивали случайных прохожих, которым не посчастливилось попасть в поле их зрения. Женщина скривилась, увидев пса и его хозяина. «Очередной холеный пустозвон выгуливает лоснящуюся псину.»– С неприязнью подумала Тоня, и постаралась сильнее укутаться в пальто, не смотря на яркое солнце и теплую погоду.

Дик застыл на месте, шерсть на загривке приподнялась, белые зубы опасно заблестели. Роман схватил собаку за ошейник.

–Дик, дружище, ты чего? – мужчина потрепал питомца за шею, но скрыть беспокойства не сумел.

–Намордник надо надевать, если он такой нервный, – огрызнулась, проходя мимо Антонина.

Дик оскалился и бросился к незнакомке так резко, что Рома еле его удержал. Тоня с визгом отскочила в сторону:

–Держите вашего волкодава! Таких усыплять надо! Кыш, кыш!

Дик беспорядочно мотал головой и надрывно лаял, исходя слюной от ненависти.