Федералист

Со всех сторон уже окружен драгунами, оглядывающимися в ожидании очередного залпа. Он последовал, но какой-то жалкий и неубедительный. Франки поворачивали фронт против вступившего в бой моего последнего полка, находившегося в резерве. Они встречали друг друга залпами. Через головы пехоты била американская артиллерия, мешая «синим» закончить так прекрасно начавшуюся атаку и выбивая атакующих десятками.

Мы поскакали к своим с фланга под прикрытием деревьев и будто нарочно вылетели на очередную вражескую группу. Их не меньше батальона, но, к счастью, в походном построении, а не приготовившемся к атаке каре. Похоже, не только мы плохо ориентировались в текущей обстановке. Они так и перлись прогулочным шагом, невзирая на происходящее вокруг.

Драгуны налетели на строй, выпустив практически в упор по две-три пули из пистолетов, а затем началась рубка немногих уцелевших. Кавалеристы выпустили ярость и страх от случившегося на удачно подвернувшихся. Нельзя сказать «волки резали баранов безнаказанно», все же франки пытались сопротивляться, тыча штыками и стреляя по уничтожающим их федералам, почти никто не побежал.

Лучше бы они сдались. Батальон был уничтожен почти целиком. Добивать немногих случайно уцелевших было некогда, я стремился попасть к последнему сохранившемуся полку и вывести его из боя, пока не поздно, сохранив хоть что-то. По дороге подобрали добрую сотню беглецов, обрадованных шансом к кому-нибудь прибиться. Правда, энтузиазм многих погас, когда стало ясно, куда направляемся, но тут подошел один из драгунских полков, прежде прикрывавший с противоположной стороны дорогу. Командир очень логично рассудил, что здесь он полезнее, и оставил на прежней позиции один эскадрон на всякий случай. Прямое нарушение приказа, но сейчас ругать неуместно. Лишних три сотни человек не помешают.

— Где Раус? — потребовал я первым делом, достигнув пехоты, с тревогой наблюдающей за перемещениями врага.

Последний тупица с уверенностью заявит, что даже с подкреплением у них тройное превосходство, и если бы не меткий огонь конных батарей, постоянно перемещающихся с войсками, давно бы за нас взялись всерьез. Они тоже не хотели зря умирать и осторожничали.

— Убит, — ответил один из смутно знакомых лейтенантов. — Командир полка майор Мерлен убит, командиры батальонов убиты.

— Никого из старших офицеров нет?

— Все погибли.

— С этой минуты вы командир полка, — широким жестом показывая на едва треть, оставшуюся от прежнего состава, заявил я. — Мы отступаем к артиллерийским позициям.

— Слушаюсь, мой генерал, — сказал тот с облегчением в голосе.

Кажется, опасался, что заставлю стоять до конца, и для того примчался. Какой смысл? Они достаточно задержали противника, дав основной массе удрать. Когда найдутся, еще попляшут от нижнего чина до офицеров. Всех разжалую и заставлю выгребные ямы рыть!

— Капитан Шнайдер, прикажите вашим людям прикрыть отход.

— У вас течет кровь, мой генерал, — произнес тот еле слышно, наклоняясь вперед.

Действительно, вся штанина в крови. Кто-то из «синих» умудрился пырнуть в бедро. И кто заставлял в общей толпе махать саблей, будто у меня иных забот нет? Вечно несет куда-то. Почему-то не почувствовал раны. Так случается в горячке или когда клинок очень острый. Мясо расходится, а боли не ощущаешь. Она приходит уже потом.

Разрываю ткань, осматриваю ногу прямо в седле. Ничего ужасного. Длинный порез. Надо замотать чистой тряпкой, чтобы остановить кровопотерю, потом зашить.

— Вам надо к Прежану.

В смысле главному хирургу отряда. Ну да, конечно. И «доброжелатели» моментально оповестят весь свет не только о том, что в очередной раз облажался полностью, но и бросил войска, отправившись в тыл из-за пустякового пореза. Втиснувшийся между нами Варгас принялся без разрешения мазать рану какой-то бурой жидкостью, отчего глаза полезли на лоб и захотелось в голос завыть, а слезы выступили непроизвольно. Молча, чтобы не демонстрировать дрожания голоса, сунул ему вощеный пакет с тканью для перевязки. Такие положено иметь каждому военнослужащему, и за отсутствие всерьез наказывают. Веса немного, запечатан с самого начала до использования. Уж точно не запачканный в грязи и всегда под рукой. Он с треском порвал обертку и принялся не особо умело, зато старательно бинтовать.

— Все потом, — пробурчал я сквозь зубы, — выполняйте приказ.

Солдаты брели мимо, не обращая внимания на происходящее. Слишком устали, чтобы идти нормально. Если бы не интенсивная стрельба севернее, сражение могло закончиться много хуже. Франки были в растерянности, не представляя нашей степени утомления и потерь, оставались на местах и спешно готовились к отражению второй атаки.