Федералист

— Анна-Тереза де Лаваль Савойская, — поняв правильно паузу, назвала она имя. — Господин управляющий, — в голосе плескалась целая пинта яда, — не хочет склонять слух, потому что я женщина, но говорят, именно вы, генерал Эймс, стоите за госпиталем и позволением бегинкам работать врачами-хирургами в армии.

— Ближе к делу, — прервал я ее сухо.

В лести не нуждаюсь и никогда не был на нее падок. Во всяком случае, мне так видится.

— Вот, — сказала она, протягивая ладонь. — Сладости и любые жирные продукты, — продолжила, пока я щупал странную на ощупь бумагу, — продаются всегда большими объемами. Взять с собой несколько кусочков крайне неудобно и в ущерб опрятности.

В ее речи проскальзывал нездешний акцент, и некоторые обороты были достаточно странны, но мысль вполне понятна. Хозяин во мне моментально увидел полезность такого материала. Испытать, конечно, не мешает, но вряд ли она вещала бы с таким апломбом, не проверив предварительно. Выходит меньший расход упаковки, а продавать можно даже поштучно, что вызовет взрыв интереса у детей и заметно поднимет обороты. Любой ведь может побаловать себя или ребенка конфетой и не бояться испачкаться.

— Обертка герметична, гигиенична, никакие мухи и пыль не садятся, и может быть привлекательной, а главное — прямо на ней название магазина и самой конфеты.

— То есть у вас есть технология.

— Никому не известная, — быстро сказала женщина.

Брольи гневно зашипел. Его представление жутко раздражало.

— А у вас завод по производству бумаги. И надо сказать, часть продукции в виде картона или жесткой бумаги сегодня широкого сбыта не имеет. А я смогу обеспечить!

— Вот этим? — показал я на потенциальную конфетную обертку.

— Нет, — отрицательно мотнула головой. — У меня есть патент, выданный в Париже, на машину для производства бумажных пакетов с четырехугольным дном.

Часы или драгоценность укладывались в тщательно отделанную коробочку, но это нечто новое и оригинальное. К сожалению, очень часто общество не стремится к свежим подходам. Бывает, изобретатель тратит годы на то, чтобы заставить себя слушать, и еще годы, чтобы внедрить. Но в Америке удобство и практичность в цене. А я не прочь получить возможность заработать. К идее ведь надо приложить капитал, иначе ничего не выйдет. Выходит, можно договориться о полюбовной дележке.

— Они гораздо удобнее при использовании в магазинах, и покупательницы охотно возьмут. А главное — для торговцев выгодны.

— Чем?

— Знаете ли вы, — с вдохновением выдала она заготовленный спич, — что человеку требуется час и сорок пять минут для того, чтобы развесить триста пятьдесят фунтов гранулированного сахара в пятифунтовые бумажные мешки. Пять фунтов, потерянных в результате того, что сахар просыпался, составляют около полутора процентов стоимости сахара.

Она явно рассуждала со знанием дела. Подозреваю, в последнее время частенько этим занималась, но хоть думала одновременно и считала.

— В дополнение идет время на развязывание, завязывание мешка. Если продавать с вашего оптового склада уже заранее распределенные по пакетам, продавец получит больше денег за меньшее количество времени и безусловно оценит.

— Соль и вообще сыпучие продукты, — задумчиво произнес я.

— Надо еще проверить, сколько на это уйдет затрат, — ведь по пакетам кто-то делит, и ему платить нужно, а всю прибыль получит продавец в лавке! — воскликнул Брольи.

Кстати, не самое глупое возражение. Опыт не мешает поставить.

— Соль насыпается в хлопчатобумажные мешки, — быстро продолжила дворянка. — Поскольку они не гарантируют при влажной погоде защиты, к тому моменту, когда соль понадобится, она превращается в лучшем случае в камень или частично растворяется. Мои вощеные пакеты гораздо лучше держат воду, и наверняка можно будет брать за них дополнительно, получая доход выше. Прямо на пакетах написать: «Во время дождя она сыплется», — а на другой стороне название вашей фирмы.

— Стоп! Пожалуй, мы с вами должны побеседовать подробно, особенно по части патента на машину.

Взгляд, брошенный на управляющего, был достаточно красноречив, как и его недовольный вид.

— Найдешь замену мадам на сегодня? — спросил я небрежно.

— Да, генерал, — без особой радости послушно кивнул Брольи.

— Вот и славно.

— Вам надо переодеться?

— Нет, — ответила госпожа Савойская, заметно покраснев.

Мимоходом она выдала ужасную тайну: ничего приличного у бывшей аристократки в гардеробе не имеется, и даже домой идет в таком виде. Я бы ее пожалел, но фактически сидит без денег, и можно смело давить на грядущих переговорах. Сколько платит продавщицам Брольи, прекрасно знаю. Особо не зажируешь. На питание, съем комнаты и починить туфли хватает, не больше. Даже не нажраться приличным вином, разве каким паршивым самогоном из маиса. А она привыкла к другой жизни. И если умудряется при этом выглядеть опрятно и не ныть про прошлое, а искать выход, большой плюс.