Федерализация Украины

Но констатация этих фактов, как бы изящно она ни происходила, не дает ответа на вопрос о глубинных мотивах политического поведения украинцев. А ведь именно это и представляет самый лакомый кусочек для политиков, пытающихся с помощью специалистов вычислить и угадать наиболее резонансный клич, который одинаково легко подхватит и региональная пресса, и митинг без дополнительного на то финансирования.

Невзирая на то что марксизм сейчас не в моде, вспомним о работе Энгельса «Происхождение семьи, государства и частной собственности». При всей сегодняшней наивности этого произведения основные вехи Энгельс, как и его современники, обозначал довольно точно. Семья как консервативное и архаическое образование несет на себе отпечаток социальных устоев далекого прошлого. И наоборот – структура семейных отношений, в особенности принятия коллективных решений в этой социальной группе, влияет на более широкие слои общества, вплоть до политических элит.

Сегодня мы понимаем, что механизм трансляции глубинных родовых представлений из прошлого в настоящее происходит бессознательно. Наша генетическая память в силу природной привязанности украинцев к месту своего проживания еще достаточно чиста. И пока экономические причины не стерли разницу в выборе места жительства (как это произошло, например, в США), мы можем утверждать, что украинцы при принятии важнейших коллективных решений руководствуются именно этим историческим опытом, сохранившимся на генетическом уровне. Это отнюдь не выглядит так, словно некая птица-душа вылетает в печную трубу во время сна, чтобы пообщаться с миром предков, а наутро человек уже ясно понимает, против какой фамилии в избирательном бюллетене ему следует ставить «птичку». Инстинктивный выбор человек все равно делает сам. Но при этом механизм принятия решения зачастую в состоянии повлиять и на конечный результат.

Украина действительно разделена на подсознательном уровне, но исследователи, интуитивно это чувствующие, либо находились в плену классовой теории (как Костомаров), либо расовой (как Донцов). На самом деле разделение проходит на уровне двух архетипов, противоположных не только по способу их формирования, но и по механизмам действия. Это архетипы Византии и Скифии.

Что характерно для византийского образа мышления? Это поведение человека, обреченного жить в неблагоприятных условиях, но умеющего извлекать для себя из этого пользу. Византийскость нуждается в постоянном стрессе, потому что она развивает особый аффективный тип культуры. Византийская культура болезненно реагирует на новшества и отдает предпочтения самовоспроизводству.

Для византийства также характерно повышенное внимание к ритуальной стороне всякого процесса, превращение любого обряда в самоцель. И византийское мышление обладает особым видом психической зависимости (О. Донченко, Ю. Романенко. «Архетипи соцiального життя i полiтика»). Вычурность, коварство, пафос и эклектика – составляющие такой картины мира, при которой субъект крайне нуждается в тиране – либо собственном, либо соседском. Ну, на худой конец, хотя бы в виде вечной потенциальной угрозы...

Скифский архетип более агрессивен и потому более динамичен. Скифское государство было военной диктатурой, при которой царь выполнял также функции жреца. Отчетливость, жесткость, осмысленность действий и простота мотиваций делали все социальные отношения рациональными. Но, как писал Геродот, скифы ревниво избегали заимствования чужеземных обычаев, причем не только от других народов, но и в особенности от греков.

Вот она, замечательная точка объединения противоположных исторических традиций: нелюбовь к иностранному. Не в смысле иностранного продукта, а именно чужой культурной ценности, противоречащей сложившимся традициям. Поэтому лозунги как «особого украинского пути» на западе, так и борьбы с американским влиянием на востоке имеют в своей основе единую историческую природу.

С кем же мы соотнесем нынешние восток и запад Украины? С одной стороны, вся помаранчевая революция – это типичная византийщина, а агрессивные поезда с шахтерами – вроде как ближе к скифскому архетипу. Приехал, чтобы подраться. Не получилось – выпил и уехал. Но простые намеки США и Евросоюза, транслированные через запад Украины, не оставляющие особого выбора украинским манипуляторам, – это скифская традиция. А «східняцькі» попытки на пальцах развести всю Украину – вроде бы интрижно-византийский подход, хотя и сильно приблатненный.

Скифы столетиями занимали область между низовьями Дуная и устьем Дона. Можно говорить о том, что казачество полностью унаследовало этот тип родоплеменных отношений, но из-за простоты нравов было легко использовано политиками, обучившимися византийской дипломатии у Запада.