Федеральный наемник

— А меня это не удивляет. Подумай, Умар, что будет с этим мальчиком. Он умеет лишь держать автомат и убивать из него. Чем он займется, когда станет взрослым. Даже если он не захочет, кроме как бандитом ему становиться некем. И по всей республике таких Асланов тысячи. Твоя борьба приведет только к тому, что их будет еще больше. Подумай, куда реально ведут тебя события, хватит мыслить химерами. Независимость, свобода — чертовски красивые слова, но я давно понял, что чаще всего под их знаменем собираются негодяи, подонки, садисты и прочий подобный сброд. Я не говорю о тебе, таких, как ты, идеалистов ничтожное меньшинство. Твоя главная война не с федералами, а с Газаевым. Но ты проиграешь эту войну. Ты боишься себе признаться, то у тебя ни одного шанса. К нему на подмогу придут тысячи, а к тебе — единицы.

— Не думай, что я так наивен, и я не понимаю того, о чем ты говоришь. Но вот увидишь, мы сумеем овладеть ситуацией. И напрасно ты полагаешь, что я один. По всей республике у меня есть союзники и единомышленники. И кроме того, я тебе уже говорил: мне нужен ты. Иначе зачем я тебя спасал.

Странно, почему-то все считают, что я им нужен. Как будто я обладаю каким-то большим влиянием на правительство или Генеральный штаб. Либо они все принимают меня не за того, кто я есть на самом деле, считают меня важным агентом, либо отводят непонятную мне роль в своей игре.

— Ты преувеличиваешь мое значение, я всего лишь бесприютный бродяга. Я ни с кем не связан, до меня нет никому дела.

— Ну последнее не совсем верно, — усмехнулся Умар, — тебя ищут буквально все. И ваши, и наши буквально сбились с ног. У тебя великое умение наживать себе врагов.

— А ты считаешь меня своим врагом?

Умар несколько секунд задумчиво глядел на меня.

— Нет, ты не мой враг. Даже если ты замышляешь против меня зло. Нас объединяет больше, чем разъединяет. Просто нам с тобой не повезло с ситуацией. Она мешает нам прийти к согласию. И все же нам лучше держаться вместе, даже если ты обижен на меня. — Умар встал со стула. — Я рад, что тебе лучше. Я пойду.

Не прощаясь, он вышел. Я посмотрел ему в след, затем отвернулся к стене. Я должен его убить и как можно скорей, сказал я сам себе. Почему-то мне сделалось тоскливо.

Через неделю моего пребывания в лагере у Умара я сумел сесть на кровати. Еще через пару дней мне удалось с нее слезть. Правда встать на ноги у меня не хватило сил и пришлось лежать на полу пока ко мне не заглянули Павел и отец Борис. Общими усилиями они водрузили меня на мое ложе. Но еще через день я сделал свой первый шаг.

Но все же пошел я не сразу, пришлось заново учиться ходить. По началу тело плохо слушалось меня, отзывалось болью на каждое резкое движение. И все же с каждым днем я чувствовал себя крепче. Через две недели я самостоятельно вышел из дома и поплелся по лагерю. У меня было чувство, что я родился заново и в первые вышел на божий свет.

Я шел к дому, где располагался Умар. Стоявшие в дверях боевики не пустили меня дальше. Пришлось повздорить с ними. На наши крики появился Султанов. Он приказал пропустить меня.

— Я рад, что ты чувствуешь себя лучше, — сказал он.

— Да, в самом деле это так. Я пришел тебе сказать: я должен освободить Ванду.

Умар с шумом втянул ноздрями воздух.

— Я предполагал, что ты захочешь это сделать.

— Тем лучше. Тебе что-нибудь известно о ней?

— Она у Арсена. Ее не мучают. Но что происходит с ней, не знаю. Он прячет ее и никому не показывает.

— Если он ее прячет, значит она находится в каком-то отдельном месте. Верно?

Умар кивнул головой.

— Ты знаешь, где это место?

— Приблизительно. Он постоянно меняет место, где держит ее.

— А твои информаторы?

Умар внимательно посмотрел на меня и усмехнулся.

— Все, что я тебе говорю, эти сведения я получил от своих информаторов. Больше, чем я тебе сказал, они не знают. Арсен умеет хранить тайны.

— Ты мне укажешь это место?

— Ты ничего не сможешь сделать, ты еще не выздоровел.

— Я чувствую себя нормально, как до пытки. Почти так, — поправил себя я под влиянием недоверчивого взгляда Умара.

— С моей стороны было бы крайне неразумно, показывать тебе это место. Я тебе уже сказал: у тебя ничего не получится. Для начала тебе нужно окончательно выздороветь. Доктор сказал, что на это уйдет еще неделя.

— Я не могу ждать! — заорал я. — Что они с ней делают? Или ты этого не понимаешь?

— Я все понимаю, — спокойно, но одновременно отчужденно произнес Султанов. — Ты свободен и можешь делать все, что захочешь. Я покажу тебе, где ее прячут. Больше я для тебя ничего не смогу сделать.

— Спасибо и на этом. Хотя жаль. Мне нужно оружие.

— Этого добра сколько хочешь, — по-прежнему холодно прозвучал голос Умара. — Можешь взять хоть сейчас.

Со стены он снял автомат Калашникова и протянул мне.

— Он заряжен, — сообщил Умар.